Атради

Роми не собиралась никуда возвращаться. Теперь тем более. Тревога крепла, мысли разбегались. И причиной было вовсе не прогрессирующее количество доа на квадратный метр.

На миг в душе вспыхнуло то же чувство, когда она впервые прикоснулась к Адану. Враг. Защищаться. Потом поняла, что нынешнее и близко не стоит: Адан никогда не был врагом. Не мог им быть, потому что доа и атради никогда не враждовали. Содружество не прививало им эту мысль. Незачем. У возникшего в Плеши чувства была другая природа. Роми теперь знала, особые, только внешне такие же, как остальные народы, населяющие миры Вселенных, доа обладали способностью узнавать соплеменников в толпе, даже не видя глазами, безошибочно выходить друг на друга. Возможно, сознание Адана, его спящее знание истиной природы попыталось подать знак, вторгнуться в заблокированный участок памяти Роми. Пробилось, а пустота, на которую там наткнулось, отреагировала неожиданным образом, послав сигнал «враг».

С Таль не было нужды ни в каких ощущениях или сигналах, чтобы распознать исходящую от неё угрозу. И хотя Роми признавала, что может вновь ошибаться, что Таль – не враг им всем, убираться обратно в Тмиор не торопилась.

– Я тоже рада нашему знакомству. Очень много о тебе слышала, – улыбнулась Роми. – Адан, объяснишь?

– Я? – Пару секунд он переводил взгляд с неё на Таль и обратно. Внимательно разглядывал, словно сканировал. Или сравнивал. Потом вдруг зло улыбнулся, с силой привлёк Таль к себе, обхватив за талию. – Нет уж. Пусть он, – Адан кивнул на Алэя, – тебе объясняет. У него хорошо получается. А мы пока прогуляемся. Нам…

– Я сама могу всё объяснить, – перебила Таль. – Гораздо лучше, чем Ади, поверь. Что именно тебя интересует?

– Адан, ты… я… – Роми на мгновение нахмурилась и почувствовала себя круглой дурой.

Неужели она ревнует Адана к этой наглой девице? Роми соврала бы себе, если бы сказала, что никогда не думала о нём и о том, что произошло между ними. Почти произошло. Что забыла его слова, что не вспоминает. Она соврала бы, если бы сказала – что всё это имеет прежнее значение. Но оглянуться на Алэя почему-то оказалось невероятно тяжело. А он в этот самый миг как раз наклонился, выуживая что-то из воды, и через секунду послышались шлепки плоского камешка по воде.

– И что же ты можешь объяснить? – Роми взглянула на Таль. Ещё одна доа и снова из Актариона, который когда-то приложил руку к наказанию Эннеры. Как и почему – не имело значения. Той, кто изменил Миру, не составило бы труда провернуть опыт и над собой. Улучшенный, исправленный и дополненный эксперимент.

– Могу или должна? – улыбка с лица Таль не исчезла, просто стала другой – холодной и жёсткой. Точно так же изменился взгляд тёмно-синих глаз. В них больше не было ни капли вежливого дружелюбия, только высокомерие и голый расчёт, будто Таль мысленно прикидывала, какую пользу может извлечь из ситуации. И совершенно этого не скрывала, как не ждала ответа на свой вопрос. – В принципе, я в отличие от тебя могу объяснить всё. Если захочу.

Роми пожалела, что так мало расспрашивала Ллэра о том, чем он занимается с Таль, о деталях того, что ищет, что не углублялась в его план. Что раньше лишь злилась, обвиняла и предрекала, что ничего не выйдет. А если и выйдет – совсем не то, что задумывал. Позже злость исчезла. Понимание этого в какой-то момент шокировало, а потом у них не осталось времени на личную неприязнь. Слишком много всего свалилось. Они виделись несколько раз, каждый – почти мимоходом. В последнюю встречу она успела рассказать ему о роли Актариона в Содружестве и союзе с Тлай. Почему он не предупредил, что Таль пошла в своих опытах дальше? Не знал или не захотел?

– Если я найду, что предложить тебе взамен? – спросила Роми, возможно резче, чем стоило и чем имела право.

Таль усмехнулась.

– У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. Кроме него, – небрежным кивком указала на Адана, застывшего, словно изваяние. Повелительным жестом остановила, когда он собрался вмешаться. – Ты просила объяснить. Передумала?

Роми вскинула брови, улыбнулась.

– Мы, видимо, друг друга не поняли. Я сюда не по своей воле пришла, и вопрос мой касался именно этого.