Атради

На понимание, кто перед ней, ушло несколько секунд. Мира бросила опасливый взгляд по сторонам – на них никто не обращал внимания, снова посмотрела на Ллэра. Белая рубашка ещё могла вписаться в местную моду, но чёрные джинсы – вряд ли.

– Ты…

– Я. Не волнуйся, – как ни в чём ни бывало улыбнулся он. Сжал её пальцы крепче. – Им плевать, они нас не видят. Помнишь, как было в Миере на вашем чудном розовом газоне?

– Уже не моём, – ухмыльнулась Мира. – Твоя гениальная Таль выставила меня из Актариона, помнишь?

– Хочешь обратно? – он лукаво подмигнул. – Я могу устроить.

Она плотнее прижалась, сцепив пальцы в замок на его шее.

– Мне и в Сейфане неплохо.

– Я заметил, – Ллэр улыбнулся. – Потрясающе выглядишь.

Мира смутилась от искреннего комплимента, поспешила сменить тему.

– Зачем ты здесь?

Его руки скользнули с талии на её бедра. Он наклонился, мягко поцеловал в губы, крепче обнял. Шепнул:

– Если скажу, что ужасно соскучился, поверишь?

По глазам Ллэра было видно, что это действительно так. А ещё там была усталость. Не та, что раньше, когда утомляла вечная жизнь, а иная: когда полно проблем, нужно куда-то спешить, что-то делать, с чем-то разбираться.

***

В её комнате горели свечи. Немного – в самом углу, на высокой гранитной подставке, выхватывая из полумрака очертания огромной кровати. Остальные потухли, пропитав воздух сладковатой горечью.

– У тебя что-то случилось, поэтому ты пришёл, – Мира на мгновение задержалась, прижимаясь к Ллэру и удерживая в ладонях его холодные пальцы. Потом отступила назад, обвела комнату широким жестом, приглашая располагаться там, где захочет. – Чем я могу помочь?

– Я идиот. Поможешь с этим?

– Попробую.

Ллэр выбрал нишу у окна, но сел не сразу. Некоторое время стоял, глядя вдаль. Потом всё же опустился на широкий выступ, поманил её к себе.

Мира послушно приблизилась, опустилась на его колени, обняла за шею. Нежно поцеловала в макушку, вдыхая родной запах. Она тоже ужасно соскучилась, но произносить вслух не стала – Ллэр знал без слов.

– Всё… меняется, – тихо заговорил он. – А атради не верят, что это конец. Не хотят верить. Замок развернулся, утратил многомерность, поломал к чертям половину леса, а они всё равно отказываются признавать очевидное.

– Конец? – Мира удивлённо вскинула брови. – Таль нашла лекарство от вечности?

– Не в Таль дело. – Ллэр вздохнул. – Понимаешь, я ведь хотел измениться сам. Хотел вернуть себе и другим выбор. Хотел отдать долг, – он смотрел мимо неё: в темноту, будто мог там что-то увидеть. А может, и мог. – Знаешь, на что меня в своё время поймала Роми?

Мира не знала.

– Мой отец умер до моего рождения, и мне его чертовски не хватало. А потом пришла Роми и… Безграничные возможности с вечной жизнью шли бонусом. Алэй не знал о моём существовании. Роми не рассказывала ему до последнего. Запретила мне. Ждала, пока я изменюсь. Боялась, что не выйдет, ведь такого никогда не было – чтобы кровные родственники обладали равным даром. Переживала, что тогда отец не выкарабкается, что потеряет его. Она, наверное, никогда ни за кого так не боялась, как за него, – Ллэр усмехнулся. – И я не знаю, хватило ли у неё смелости посчитать. У меня – хватило. Алэй был там. Дома. С моей матерью. Спустя день после похорон и за день или два до того, как в его ДНК не осталось ничего человеческого.

– Почему-то меня это не удивляет? – хмыкнула Мира, вспоминая красивую девушку из памяти Роми. Илара, точно. Значит, она и есть мать Ллэра. – Вы с ним говорили… после того, как я его вылечила?

– О тебе?

Она мотнула головой, хотя Ллэр по-прежнему не смотрел на неё:

– О том, как Алэй собирается жить дальше… вечно.

– А он не собирается жить вечно. Он как раз в курсе, чем происходящее грозит атради.

Мира вздохнула, размышляя, стоит ли произносить вслух, что она на самом деле думает про его отца и о том, какой выбор он сделал, как сделал. Не потому что опасалась реакции Ллэра. Просто не была уверена, нужно ли ему это сейчас. Казалось, он хочет выговориться, а не выслушивать её мнение по каждому пункту. В конце концов, что она понимает? У неё никогда не было семьи и родных, ей не пришлось делать выбор между вечной жизнью и смертью, за неё всё решили другие.

– Не мне его судить.

– Не тебе. Но ты судишь, – Ллэр засмеялся и крепче обнял. – Я тот, кто я есть, потому что тогда всё сложилось именно так. У меня было чудесное детство. До тринадцати лет я, вообще, вёл себя, как избалованная маменькина сволочь. Смерть отца неожиданно принесла успех его последней книге. Моя семья и раньше не испытывала стеснения в средствах, но к моему рождению пришёл именно успех. Невероятный. Я ни в чём не знал отказа. Мог делать, что хочу, как хочу и где хочу. Алэй лучше меня. Когда-нибудь ты это поймёшь. Я никогда его не винил.

– Я тоже его не виню. Просто считаю, что он виноват, – улыбнулась Мира. – Так что у вас там стряслось?