Атрионка. Сердце хамелеона

Я для него пела. Именно поэтому меня не особо интересовала реакция зала. С профессиональной точки зрения я поступала неправильно, но мне почему-то это казалось не столь значимым. Мне было мало утром, выходя из спальни, нырять в жаркие объятия, а вечером, заставив себя закрыть проем перед оставшимся за дверью землянином, падать на кровать с распухшими от поцелуев губами. Хотелось большего. Жить для него одного. Чтобы он жил только ради меня. И от этого желания в мышцах поселялась предательская слабость, в животе что-то скручивалось в тугой узел, а сознание уплывало в грезы. Оставалось только удивляться, как в таком состоянии мне удавалось петь и контролировать эмоциональный поток. Гасить, а потом отпускать, обрушивая на зрителей одновременно со стекающей с моих губ мелодией.

Сегодня Дмитрия не было среди людей, сидящих в обитых бордовой бархатной тканью креслах. Он просто стоял у одной из дверей, оконтуренных изящным золотым барельефом, опираясь руками на высокие перила, идущие по периметру помещения. Покупать билет на каждый концерт — настоящее расточительство, и мне удалось договориться с дирекцией, чтобы моего бывшего опекуна пропускали в зал, а затем за кулисы. Теперь я знала цену всему, что могла предоставить Земля своим обитателям. И это знание отнюдь не радовало. Получив гражданство и, соответственно, допуск к ценовой базе, я беззвучно ахала, потрясенно хватаясь за голову и недоумевая, как Дмитрий не разорился, будучи моим опекуном?! Стоимость подаренного мне украшения, оплата жилых апартаментов, одежда, цены на ужины в ресторанах… И это притом, что уровень дохода у него отнюдь не самый высокий. Вот я и старалась компенсировать ему затраты так, чтобы это выглядело простой экономией. Потому как иного варианта ни он не примет, ни отдел социального финконтроля не пропустит, а не пойти на концерт и оставить меня без поддержки Дмитрий не мог.

Кстати, поддержка ведь заключается не только в присутствии на выступлении. Не менее важна она по завершении, когда в контрасте с оглушающей тишиной, в которую погружался зал, на меня обрушивался шквал оваций, цветов и… поклонников.

— Браво! Флориана, браво!

Едва придя в себя, зрители вскакивали с мест, хлопая в ладоши и требуя повторения. Но все же я, бросив взгляд в глубину зала и убедившись, что Дмитрий исчез, кланялась и старалась побыстрее уйти со сцены. Сарсон Яргович четко сказал: никаких выходов на бис. Время концерта лимитировано, и никто из артистов не имеет права отнимать его у других.

Вот и сегодня, скользнув между драпировками, я вышла в задний коридор. Через боковой уже давно зареклась уходить — там самым непостижимым образом оказывались эти самые поклонники. Их не смущала даже охрана, встающая на пути. Мне кидали букеты, записки с приглашениями, просили подойти, настаивая на личном знакомстве…

Подобное поведение землян меня тяготило. Оно было раздражающе неприятным. А особенно нервировало, когда кому-то удавалось невесть как пробраться мимо безопасников и неожиданно перегородить собой коридор, отрезав путь в гримерную.

— Мои комплименты, Флора. Ты изумительна.

Незнакомец, которого я раньше точно не встречала, вручил мне букет. Буквально вынудил его принять, потому как шагнул навстречу, вжимая в стену, а возможности просочиться мимо внушительной фигуры я не видела.

М-да… Кажется, теперь и этот ход небезопасен.

— Я с ума схожу, когда слышу твой голос. — Сделав еще один шаг, землянин окончательно меня заблокировал, уперев ладони в стену по бокам от моей головы. — Вторую ночь спать не могу. Ты невероятная, такая желанная. Флора, я прошу, впрочем, нет, не прошу, а настаиваю на приватной встрече.

— Предпочту обойтись без нее. Подарок заберите, пожалуйста. — Я ткнула в недешевый пиджак не менее дорогой букет.

— Неужели я так неприятен? — Темные глаза с неудовольствием покосились на цветы, но позы мужчина не поменял. — Почему отказываешь, птичка?

— Потому что предложение вы делаете моей невесте, — жестко отрезал суровый голос.

Пользуясь возникшим замешательством, я уронила букет, поднырнула поклоннику под руку и метнулась к Дмитрию. Оказавшись в его объятиях, вздохнула с облегчением, а бросив настороженный взгляд назад, увидела злую гримасу, которую незнакомец даже не попытался скрыть, несмотря на появившуюся охрану, теснившую его к выходу.

— Пожалеешь, — прошипел, угрожая непонятно кому. То ли мне, то ли моему спасителю.

Но я все равно инстинктивно прижалась к Дмитрию теснее.

— Испугалась? — спросил тот, заглянув мне в глаза.

— Немного.

— Наверное, мне все же лучше во время выступления сразу ждать тебя за кулисами, а не в зале стоять. Я не поспеваю за этими шустрыми субъектами.

Он с нетерпением, граничащим с досадой, посмотрел на мои накрашенные губы, совсем кратко поцеловал в темечко и, не выпуская из объятий, повел в гримерную. Пока я возилась с мембраной, чтобы убрать с лица косметику, мерил шагами маленькое помещение, а едва закончила, оказался рядом.

— Я соскучился, — выдохнул в губы, зарываясь пальцами в волосы и притягивая к себе.