АТРИум

Ангел-Демон промолчал. Он понимал, что это действительно так. Им нужен был боец, который не имел бы совести и не знал, что такое страх. Кудесник, хоть и не был уже в определенном смысле «чистым» человеком – по крайней мере таким, каковым создала его природа, – все же обладал тем набором человеческих чувств, с которым он никогда не согласится принести себя в жертву ради порождения армии хладнокровных убийц.

Следователь не знал толком, зачем все это рассказал Егору, ведь не государственную же тайну раскрыл? Возможно, потому что и сам в свое время стал таким же заложником чьей-то воли? Или потому, что из собственного опыта знал, как остры края терзающих душу неразгаданных дум и насколько тяжело существовать в этом мире, так мало зная о себе. Как опасно ходить по хрупким мосткам, выстроенным из крупиц сомнений и недоверия, порождаемым собственным ощущением атомарности и незаконченности, отсутствием некой определенной части сознания, вырванной, отнятой, украденной. О которой ничего достоверно не известно. Которая словно матовое стекло, за которым мелькают лишь темные образы, и сколько ни напрягать зрение, ничего толком не распознать. И не у кого спросить, не у кого просить помощи, никто не поможет в себе разобраться. Спросишь, а в ответ лишь молчание – тут, там, в голове, за стеной. Тишина и острое ощущение щербатости, которое, вращаясь, подобно громадному покореженному жернову, крутится внутри и грызет, грызет, грызет…

Ведь ты ничего не знаешь о себе. Не знаешь, зачем ты делаешь то, что делаешь, и для чего ты здесь вообще? Не знаешь даже, по сути, кто ты: ангел или демон? Человек или киборг? Силен ли ты в этом мире или слаб и нищ? Дорог ли ты кому-нибудь, нужен ли кому-то как человек или тобой просто затыкают дыры? У молодого бродяги все еще было впереди. У него был тот человек, кто его любил, кто в нем нуждался и требовал его защиты. Егору, в отличие от Ангела-Демона, было ради чего жить, и, возможно, именно поэтому «полулицый» не стал ломать ему жизнь тем же способом, что в свое время сломали ему. Хочется верить, что это именно так.

Неспешно облачившись в свою одежду, Кудесник надел на руку КИП, забрал из бокса оружие, рюкзак и бросил прощальный взгляд на лежащего в смотровой яме Герцена. Он подумал, что профессора следовало бы похоронить по-человечески, но эта идея быстро выветрилась из его головы. У него не было на это времени. Он был должен идти. Лишь в пути бродяга обретает себя.

Он поднялся на пригорок. Задержался, постоял рядом с пришельцем из наружного мира – таким не похожим на живущих здесь, и побрел дальше.

Бродяге нужно было время, чтобы найти себя, разобраться во всем, что с ним творилось последние годы, пересмотреть свое отношение к миру и населявшему его людям. А главное – ему нужно было восстановить душевную гармонию, обрести взаимосвязь с самим собой и отыскать среди тысяч ложных путей стезю к себе новому.

Следователю такого класса, каким был Ангел-Демон, не требовалось прикладывать больших усилий, чтобы догадаться, куда взял курс Кудесник. Он проводил его долгим, немигающим взглядом и продолжал всматриваться ему вслед даже после того, как тот полностью скрылся из виду. А вместе с уходом Егора закончилась и его миссия.

Эпилог

Следующая бригада, которая должна была сменить ребят Горностая и заступить на тридцатидневную вахту, опаздывала на целых семь часов. Раньше такого никогда не было, все бригады сменщиков приходили вовремя, а то и раньше срока. Да, земли Атри – не сельские угодья в русской глубинке, тут и убить могут, но беспокоило людей Горностая другое. Почему никто не отвечает на сообщения? Почему половина КИПов отключены? Отключены у людей, которые никогда не покидали пределов лесопилки!

Почувствовали неладное, засуетились бойцы Горностая. Зашептались между собой, уже не скрывая тревоги. Курили все чаще, не спуская глаз с широкого пологого рва в земле, откуда должны появиться сменщики. Покинули свои посты, собрались возле бетонного треугольного блокпоста, разбившись на мелкие группки. И только снайперы остались на вышках.

Сам же Горностай, и без того не досчитавшийся за эту вахту троих бойцов, вовсе не находил себе места. Метался туда-сюда возле блокпоста, нарезал круги возле поселковых ворот, раз двадцать ходил к коломинскому старшине мучить черный барабанный телефон, да все без толку.

«Где логика?» – гипнотизируя экран КИПа, думал Горностай. Он готов был поверить, что лесопилку накрыло какой-нибудь аномалией, но почему молчит телефон у «азаматовского» бугра? Почему никто не отвечает через КИПы?!

Возвращаясь к блокпосту, Горностай заметил, как поглядывают в его сторону селяне. Видят же, что творится неладное, чувствуют тревогу, а у самих скрытая улыбка на лицах. Горностай гаркнул на торчавших возле кузни нескольких бородатых мужчин, велел им идти работать, но те лишь оглянулись на него и одарили презрительным взглядом.