АТРИум

– Знаешь, эта штука, – Серб сделал круговое движение пальцем возле виска, – разумная. Не просто какое-то там феноменальное облако, а живая материя. Которая подбирается к тебе как вор. Сначала ты ее не замечаешь, вроде как только свет желтее становится, а когда понимаешь, что попал, – уже поздно. Двойника своего видел? Что-то напоминает шпиль перед сиянием, верно? Только тут немного иначе: идешь себе по дороге, ничего не замечаешь, и вдруг тебе навстречу человек. Приглядываешься: ба! знакомые все лица. – Серб иронично улыбнулся. – А ты и пошевелиться уже не можешь, потому как во сне, который навеял «Янтарник», мозг тебе не подчиняется. И крикнуть по той же причине у тебя не получится. Да-да, я знаю, ты хочешь сказать «Я же не спал!», да? Я видел и двойника, и дорогу, и других. Но в этом и смысл «Сонного Янтарника» – то, что ты видишь, – уже сновидение. Ты идешь по дороге, но не видишь ее на самом деле, она тебе лишь снится. Как и густая трава до самого леса. Ты можешь пройти возле живоглота и не увидеть его, потому что его не будет в твоем сне. Как и нас в нем не было. А когда ты поравняешься со своим двойником, вы сольетесь, потому что идете по одной дороге, свернуть с которой, как ты сам мог убедиться, нельзя. И тогда… – Он сделал глоток из своей фляги, скривился. – Этого никто наверняка не знает, но эвенки, которые тут живут, говорят, что происходит некий обмен. Люди переносятся в параллельный мир. Душой. А опустошенными телами, в которые вошли двойники, остаются бродить по земле. С закрытыми глазами.

– Они превращаются в некую разновидность зомби? – спросил Егор.

– Нет, они превращаются в лунатиков, – ответил вместо товарища Звездочет. – Только, если потревожить их сон, они открывают глаза и на время становятся похожими на обычных людей. Это просто рефлекс. Проснутся, устранят раздражитель и снова впадут в спячку, бродя по протоптанным дорогам.

– Мы видели таких… – начал было Егор, но оборвал себя на полуслове. Вспоминать, а уж тем более рассказывать о «центавровцах» ему совершенно не хотелось.

– Мы знаем, – сказал Хирург.

– Почему вы допустили, чтобы они попали в аномалию? – равнодушным тоном спросил Кудесник, не уверенный даже на один процент, что его присутствие у костра является спасением.

– Они хотели этого сами, – ответил Серб и поднес длинную почерневшую жердину с нанизанным на нее мясом к краю капюшона.

– Они спасались от сияния, – пояснил Хирург и последовал примеру товарища, чтобы убедиться, что шашлык не подгорел, и втянуть ноздрями его преаппетитнейший запах. – И сознательно пошли в «Янтарник». Ведь под его куполом сияние не причиняет человеку вреда. Они надеялись на чудо, но оно, судя по всему, не произошло, так ведь?

Кудесник посмотрел на безжизненные тела в эскадах и костюме и, тяжело сглотнув, зажмурил глаза.

– Почему вы не смогли спасти нас всех? – спросил он.

– Мы спасли, – многозначительно ответил Хирург, и его голос, несмотря на то что он говорил тихо, прогремел как выстрел корабельного орудия. – Но здесь не действуют обычные правила. Это не все равно, что вынести человека из пожара и считать, что он уже спасен.

– Так как же вы спасли? В чем заключается тогда ваше спасение? В том, чтобы стащить с дороги мертвые тела? Они же мертвы, все трое мертвы! И знаете что, – Егор вскочил на ноги, – идите вы к черту со своим «Сонным Янтарником» и баснями о переселении душ! С меня хватит, травите эту хрень кому-то другому! Звездочеты-волшебники, *ля!

Трое у костра молча за ним наблюдали. Так доктора из психлечебницы наблюдают за негодованием очередного мятежного, «трудного» пациента.

– Я не пальцем деланный и не вчера в зону приковылял. – Бродяга отступил на пару шагов, раскинул руки в стороны. – Знаю я, наслышан о том, как в некоторых бродяг после смерти снова жизнь возвращается. Доктор с Бездонных Рек такой фокус за три минуты сделать может, если под рукой нужные цацки имеются. Только лучше бы он этого… – Егор продолжал пятиться, пока не споткнулся о лежащее тело кэпа, – не делал. Или вы не смотрели «Кладбища домашних животных»? Еще никто оттуда не возвращался в своем уме. Я могу поверить в то, что Лена оживет, но никогда не поверю, что это будет прежняя она. Нет таких чудес даже здесь.

Кудесник наклонился, отстегнул от разгрузки кэпа саперную лопатку, ту самую, которой они еще недавно по очереди копали яму для Федьки, и принялся долбить сухую черную землю рядом с телом Лены.

Сидевшие у костра переглянулись (Серб повернулся лицом сначала к Звездочету, затем к Хирургу) и продолжили поджаривать на костре мясо, словно ничего и не произошло. Словно не было здесь никакого Кудесника.

– Он ее похоронит, – утвердительно сказал Серб, когда Звягинцев углубился в землю примерно на два штыка.

– Он нам не поверил, – качнул головой Звездочет и затянулся дымом. – Пускай делает что хочет.

– Похоронит ее… живую, – напомнил Серб.

– Я знаю. Это его проблемы. Мы сделали все, что от нас требовалось.