АТРОПАТЕНА

– Шамон! Пусть мне будет свидетелем Великий Ангел Тьмы, но я сделал все, чтобы склонить его на нашу сторону. Я денно-ношно убеждал его, что такое настоящая истина, что нет ничего выше, чем наша вера и ее властителя, этого нашего Верховного божества, но ничего не добился. Тогда, чтобы заколдовать и подчинить своей воле, я изготовил особый настой из молотых когтей василиска и порошка из зубов нильского крокодила. Когда мы обедали, я дал ему этот настой , чтобы он запил кушанье, и сказал, что это самый чудесный из всех напитков в мире. А он понюхал его и вылил на пол. Я рассказывал ему о могущественном Люцифере и о его любви и щедрости к тем, кто его чтит и поклоняется, а он сказал, что это ему неитересно; я использовал против него пятьдесят своих самых сильных заклинаний с использованием восковых и глиняных фигур – ничто на него не подействовало! Он настолько чист душой и настолько любит жизнь, что всякие разговоры о нашем Ордене Черной Ночи вызывали у него скуку. Я даже пытался испугать его, превратившись в тигра. Он взял меня за шиворот, как котенка и выбросил за дверь. Так что сделать его нашим избранным рыцарем у меня пока не выходит. Послушного раба нашего учения из него тоже еще не получается..

Шамон озабоченно посмотрел на Надовара. Даже по лицу его можно было догадаться, насколько пугает его присутствие Албанера во дворце. Хотя Шамон все еще безгранично доверял своему сообщнику, но умный и проницательный Албанер мог рано или поздно догадаться об их планах и предупредить Ваче.

Вдруг Шамона словно осенила отличная мысль. Он встал с места и сказал:

– Послушай, Надовар. Ведь после того, как он вместе с тобой покончил с теми драконами, от него уже ничего не требуется. Свое дело он сделал. Мне кажется, надо найти какой-нибудь повод, чтобы удалить его из Албании.

– А вот мне кажется, что ему пора ехать в свою деревню. Она, кажется, где-то около Пайтаракана.

Шамон, только что говоривший о своем желании, чтобы Албанера выдворили из страны, тут же передумал. Такими людьми, как он, разбрасываться было бы неразумным. В конце концов, он только недавно тут появился и еще ни с кем тут не свел знакомств. Похвально и то, что он сразу встал на защиту царства и ничего не попросил для себя. Значит, при новом царе он будет вести себя так же скромно и беспрекословно выполнять его приказы. "Да, он нам может очень даже пригодится" – подумал он.

Шамон взглянул на Надовара и ответил:

– Знаешь, Надовар, я сейчас сейчас подумал, что еще рано с ним расставаться Пусть пока остается во дворце и развлекается, как хочет. Например, захочется отправиться на соколиную охоту – пожалуйста. Понадобится красивая танцовщица рабыня и музыканты – пожалуйста. А когда настанет время разобраться с Ваче, мы позовем к себе Албанера и поговорим с ним. Так что мы пока должны обращаться с ним со всем уважением и постараться завести с ним дружбу. А там посмотрим.

Надовар замахал на него руками:

– Что ты, говоришь, Шамон? Албанер не какой-то там дворянин, он царский сын. Так просто тебе с ним не договориться. Он ни за что не подчинится тебе, уж я его знаю. Но тут есть один выход. Он состоит в том, что подарить ему самую драгоценную жемчужину Албании.

Когда Шамон с вниманием посмотрел на него, Надовар внезапно встал с места и зашагал к выходу.

– Ты куда, Надовар? – удивленно окликнул его Шамон. – В чем дело? О какой такой жемчужине ты говоришь?

Надовар остановился на ходу и обернулся:

– Шамон, я боюсь, что если я назову ее имя, ты меня убьешь!

– Какая чушь! – удивился он. – С чего это мне тебя убивать? Говори, что за жемчужина?

На лице Надовара появился страх. Отступая назад, он с трудом выговорил:

– Я говорю о Мехриджан! Как только Албанер ее увидит, он без памяти влюбится в нее!

Едва Шамон услышал эти слова, он закричал громовым голосом:

– Молчать! Не смей упоминать ее имя!

– Но Шамон…

– Я сказал, молчать! Не хватало того, чтобы я выдал за него замуж мою красавицу из красавиц! Он только и о том и думает, как отомстить нам за своего отца!

Тут разъяренный глава албанских рыцарей выхватил свой меч и , приставив его к груди Надовара, сказал:

– Если ты когда-нибудь назовешь имя моей дочери вместе с именем Албанера, считай, что ты мертв.

Надовар, отступая назад, с ужасом в глазах кивал Шамону.

***

Откуда было знать Шамону и Надовару, что Албанер и Мехриджан уже давно были безумно влюблены друг в друга?

После того, как Албанер с победой вернулся из Газаки и на приеме у царя увидел ту девушку, он уже не знал покоя. "Кто же она? – думал он. – Раз она сидела рядом с какой-то пожилой дамой неподалеку от царицы, значит, она близка к престолу. Значит, она должна часто бывать здесь. Но как же мне увидеть ее снова? "