Ацтек. Гроза надвигается

Я взвалил его изуродованное тело на закорки, а тлашкалец обхватил меня руками за шею. Его разукрашенный щит прикрыл мою грудь, словно был моим собственным. Коцатль, уже успевший притащить мне плащ и копье, теперь подобрал мой простой плетеный щит и окрашенный кровью макуауитль. Засунув их себе под мышки, мальчик взял в каждую руку по одной отсеченной ступне и поплелся под дождем следом за мной. Пошатываясь, я брел на юг – туда, где, как я надеялся, собиралась и восстанавливала порядок после победоносного сражения наша армия. На полпути мне повстречались бойцы нашего отряда: Пожиратель Крови собирал своих людей с ночных постов, чтобы отвести их к месту сбора.

– Связанный Туманом! – проревел, увидев меня, куачик. – Как ты посмел бросить свой пост? Где ты?.. – И осекся. Челюсть у него отвисла, а глаза от изумления округлились, почти сравнявшись по размеру с разинутым ртом. – Чтоб мне провалиться в Миктлан! Вы только гляньте! Гляньте, что тащит на спине мой лучший ученик! Я должен немедленно доложить об этом командиру Ксококу!

И он побежал прочь.

Товарищи взирали на мою добычу с восторгом и завистью. Один из них предложил мне помощь, но я выдохнул: «Нет!» Даже это слово далось мне с трудом, однако подвиг был мой, и я не собирался ни с кем делиться славой.

Вот в таком виде – с угрюмым воителем-Ягуаром на спине и ликующим Коцатлем, следовавшим за мной по пятам, сопровождаемый аж двумя командирами, Ксококом и Пожирателем Крови, гордо вышагивавшими по обе стороны от подчиненного, – я и прибыл наконец к месту, где завершилось сражение.

Особого ликования и торжества там не наблюдалось: уцелевшие и легко раненные воины обеих армий отдыхали, в изнеможении повалившись на землю; остальные аколхуа и тлашкалтеки корчились от боли, стонали и кричали на разные лады.

Между ними расхаживали лекари со своими снадобьями и бормотавшие заклинания жрецы. Некоторые из уцелевших бойцов, превозмогая усталость, помогали лекарям или собирали разбросанное по полю оружие, а также трупы и отсеченные части тел: руки, ноги и даже головы. Непосвященному человеку сейчас было бы трудно разобраться, кто здесь победители, а кто побежденные. Над полем висел смешанный запах крови, пота, грязных тел, мочи и кала.

Лавируя между лежавшими бойцами, я озирался по сторонам, высматривая кого-нибудь из командиров, чтобы сдать ему пленного.

Но весть об успехе опередила нас, и передо мной неожиданно появился не кто иной, как сам Несауальпилли. Он был облачен, как и подобало юй-тлатоани, в мантию, но под ней носил оперенный панцирь воителя-Орла, сейчас основательно заляпанный кровью. Вождь аколхуа не просто командовал войском, но и лично участвовал в сражении. Ксокок и Пожиратель Крови почтительно остановились в паре шагов за моей спиной, а правитель Тескоко приветствовал меня, подняв руку.

Я опустил своего пленника на землю, устало исполнил жест целования земли и, тяжело дыша, с трудом проговорил:

– Мой господ... господин... это... мой возлюбленный сын.

– А это, – промолвил благородный воитель, с иронией кивнув в мою сторону, – мой почтенный отец. Микспанцинко, владыка Глашатай.

– Молодец, юный Микстли, – сказал командующий. – Ксимопанолти, воитель-Ягуар Тлауи-Колотль.

– Я приветствую тебя, старый враг, – обратился пленник к моему господину. – В первый раз мы встречаемся не в разгар сражения.

– И похоже, что этот раз окажется последним, – ответил юй-тлатоани, опустившись на колени рядом с пленником, словно тот был его товарищем. – Жаль. Мне будет недоставать тебя. Мы с тобой встречались в незабываемых поединках. Кто мог предположить, что такой великий герой будет взят в плен новобранцем? – Он тяжело вздохнул. – Порой терять достойного противника бывает не менее печально, чем доброго друга.

Я слушал этот разговор с некоторым изумлением. До сего момента мне не приходило в голову поинтересоваться символами на щите пленного, тем паче что его имя – Тлауи-Колотль, Вооруженный Скорпион, – все равно ничего мне не говорило. Но для опытных воинов оно, очевидно, было громким и столь славным, что отблеск этой славы падал и на человека, пленившего подобного героя.

– Чтобы вырваться из засады, мой старый враг, – сказал Вооруженный Скорпион Несауальпилли, – я убил четырех твоих благородных воителей. Двух Орлов, Ягуара и Стрелу. Но если бы я знал, что уготовил мне тонали, – он бросил на меня взгляд, в котором смешивались удивление и презрение, – то уж лучше бы позволил одолеть меня кому-нибудь из них.

– Ты еще сразишься с благородными воителями, прежде чем умрешь, – заверил его Чтимый Глашатай. – Я позабочусь об этом. А сейчас позволь мне облегчить твои страдания...

Он повернулся и окликнул возившегося неподалеку с раненым бойцом лекаря.

– Минуточку, – побормотал тот.