Ацтек. Поверженные боги

— Не дом, мой господин, но океанских рыб, причем таких, что они будут побольше любого дома. Рыбаки называют их йейемичи. — И я рассказал Мотекусоме о том, как однажды оказался в открытом море на беспомощно дрейфующем каноэ и как целые стада этих чудовищ плавали неподалеку, грозя сокрушить мое хрупкое суденышко. — Чтимому Глашатаю, может быть, будет трудно поверить, но если бы йейемичи уперлась головой в стену его дворца вон за тем окном, то хвост рыбы дотянулся бы до руин резиденции покойного Глашатая Ауицотля по ту сторону большой площади.

— Неужели? — задумчиво промолвил Мотекусома, глядя в окно, а потом снова обернулся ко мне и спросил: — А скажи, во время твоего пребывания на море не встречал ли ты водяных тварей с крыльями?

— Встречал, мой господин. Они летали вокруг меня тучами, и сначала я принял их за огромных морских насекомых. Но когда одна такая тварь угодила в мое каноэ, я поймал ее и съел. Несомненно, это была рыба, но, так же бесспорно, у нее имелись крылья, с помощью которых она летала.

Напряжение спало, и Мотекусома расслабился.

— Всего лишь рыба, — пробормотал он. — Да будут прокляты эти тупые майя, чтоб им провалиться в Миктлан! А ведь такими дикими россказнями можно повергнуть в панику целые народы. Я прослежу за тем, чтобы повсюду немедленно сообщили правду. Благодарю тебя, воитель Микстли. Твое объяснение очень помогло нам. Ты заслужил награду и получишь ее. Я включаю тебя и членов твоей семьи в число Немногих избранных, которые взойдут со мной в следующем Месяце на холм Уиксачи для участия в церемонии Нового Огня.

— Это высокая честь, мой господин, — ответил я и не покривил душой.

Огонь зажигался только один раз в пятьдесят два года, причем обычному человеку почти никогда не удавалось стать свидетелем обряда: холм Уиксачи помимо вершащих ритуал жрецов мог вместить лишь очень немного зрителей.

— Рыбы, — снова произнес Мотекусома. — Но даже если это и рыбы… ты ведь видел их далеко в море. Раз они приблизились к берегу, чего, коль скоро майя увидели их впервые, раньше никогда не делали, это уже само по себе может служить знамением…

Мне нет нужды подчеркивать очевидное, почтенные братья, нынче я могу лишь краснеть, вспоминая тогдашнюю свою дерзкую самоуверенность. Два предмета, замеченные жившими на побережье майя и по глупости принятые мною за двух рыб — гигантскую и летучую, — на самом деле являлись кораблями, испанскими парусными судами. Теперь, когда мне известна последовательность тех давних событий, я знаю, что это были два корабля ваших исследователей де Солиса и Пинсона, обозревавших побережье Юлуумиль Кутц, но пока еще не высаживавшихся там.

Я ошибся: то действительно было знамение.

Эта наша беседа с Мотекусомой состоялась в самом конце года, как раз приближались «скрытые дни» немонтемин. Повторяю: то был год Первого Кролика, по вашему счету — одна тысяча пятьсот шестой.