Ацтек

Избрание нового Чтимого Глашатая Тескоко оказалось далеко не столь простым делом. Законным наследником трона являлся принц Черный Цветок, которого с радостью поддержало бы большинство аколхуа, не свяжись он с ненавистными белыми людьми и не выступи открыто против Союза Трех. В таких обстоятельствах Изрекающий Совет Тескоко, с учетом мнения Чтимых Глашатаев Теночтитлана и Тлакопана, решил намеренно назначить правителем какого-нибудь столь никчемного человека, чтобы тот, именно в силу своей слабости, устроил бы как временная фигура всех, но при этом мог бы быть легко заменен, когда настанет время, настоящим вождем. Нового правителя Тескоко звали Коанакочцин, и покойному Несауальпилли этот ничем не примечательный человек доводился, кажется, племянником. Кстати, как раз по причине внутреннего раскола и отсутствия сильного, всеми признанного вождя воины аколхуа, преследуя тогда войско Кортеса, и не добили испанцев, ограничившись захватом пленных. Увы, никогда уже больше аколхуа не проявляли ту высокую доблесть и тот воинственный пыл, которыми я так восхищался много лет назад, когда Несауальпилли вел всех нас против тлашкалтеков.

Кроме того, в Ночь Печали случилось еще одно загадочное происшествие: никто не заметил, как это произошло, но мертвое тело Мотекусомы, лежавшее в тронном зале, исчезло, и больше его никто не видел. Я слышал множество предположений о том, что же с ним стало: якобы наши воины, взявшие дворец штурмом, в ярости расчленили его, изрубили, превратили в фарш и беспорядочно разбросали; будто бы его жены и дети тайком унесли труп, чтобы похоронить правителя подобающим образом; что верные жрецы забальзамировали Чтимого Глашатая и силою волшебства вновь вернут его к жизни, когда вы, белые люди, уйдете и мешикатль опять станут править своей страной. По моему же разумению, все обстояло проще: труп Мотекусомы не отличили от трупов множества погибших во дворце воинов тлашкалтеков и вместе с ними отправили в зверинец – на корм хищникам. Но мне кажется весьма символичным, что смерти Мотекусомы сопутствовали те же неопределенность и нерешительность, что были присущи ему всю жизнь, так что даже место его упокоения осталось неизвестным, подобно местонахождению несметных сокровищ, которые бесследно исчезли той же самой ночью из сокровищницы Мешико.

Что? Не знаю ли я, куда все-таки подевалось то золото, которое теперь принято называть «утраченными сокровищами ацтеков»? Признаюсь, я уже начал гадать, когда вы меня об этом спросите. В последующие годы Кортес частенько вызывал меня помогать Малинцин при допросах, как раз на эту тему, множества людей, к которым он применял разнообразные и, надо сказать, весьма изощренные способы убеждения. Допытывался он также о сокровищах и у меня, хотя ко мне подобных методов никогда не применял. Впоследствии очень многие люди – и испанцы, и некоторые наши бывшие придворные – не раз просили меня описать им эти сокровища, рассказать, что там были за изделия, сколько все это могло стоить и, главное, где это богатство находится сейчас? Вы не поверите, чего мне только при этом не сулили, да, кстати, сулят и по сей день, Причем, замечу, наибольший интерес к этому вопросу и наибольшую щедрость в посулах проявляют жены и дочери испанских сеньоров высокого происхождения.

Что там были за сокровища, почтенные братья, я вам уже говорил. Относительно ценности я затрудняюсь сказать: не знаю, как бы вы оценили бесчисленные произведения искусства. Но даже если учитывать лишь чистый вес золота и драгоценностей, то все равно я не настолько сведущ, чтобы перевести его в ваши мараведи или реалы. Но, исходя из того, что мне рассказывали о великом богатстве вашего короля Карлоса, вашего папы Климента и других влиятельных особ Старого Света, я думаю, что не ошибусь, выдвинув следующее предположение: человек, ставший обладателем «утраченных сокровищ ацтеков», наверняка оказался бы в числе богатейших людей Испании.

Но где они, эти сокровища? Правда, старая дамба по-прежнему простирается отсюда до Тлакопана, или до Такубы, как называете это место вы, и хотя протяженность насыпи нынче стала меньше, но самый дальний от острова лодочный проход все еще находится на том же самом месте. А ведь именно там многие испанские солдаты пошли на дно, увлекаемые тяжестью золота, спрятанного в котомках, за пазухами и за голенищами сапог. Конечно, они наверняка погрузились в донный ил и теперь надежно погребены под отложившимися там за прошедшие одиннадцать лет наносами, но любой человек, достаточно алчный и предприимчивый, чтобы целеустремленно нырять на дно и копаться в нем, сможет, я полагаю, отыскать среди множества отбеленных костей инкрустированные драгоценными камнями золотые диадемы, медальоны, ожерелья, статуэтки и тому подобное. Может быть, не в таком количестве, чтобы сравняться по богатству с королем Карлосом или с папой Климентом, но, думаю, богатств там вполне достаточно, чтобы удовлетворить элементарную человеческую жадность.