Аццкий хай (СИ)

— На, поправься… Разорюсь я с тобой.

— Моя сэмья всо отдаст. Кушать нэбудэм, спать нэбудэм, работать будэм. Ты такой добрый началныка, мы с тобой вэздэ пойдом! Ты нас в хорошээ мэсто увэдошь, мы там будэм много-много работать, мало-мало отдыхат… Мы самыэ хорошыэ охотныкы, да. Проводныкы, да. Толко тут много-много плохого жывот. Мало-мало краков, много-много пэлмэнцэв тэраэтся в лэсу, да. Кого находым — наказываэм…

Пока кряк изливал этот словесный понос, сбрасывая стресс, Риммон разделывал росомаху. Ну, все стандартно, шкура, когти, зубы… Мясо несъедобно… ну, условно-то съедобно, условно, вон и кряк этот съедобный, но… о, Желтая Железа Росомахи. Редкая. Крафтовая. Ладно, хорошо… Ну и напоследок желудок. Вонь конечно та еще. Желудок был вскрыт, и радостный Риммон нащупал в нем что-то большое и металлическое. ЕСТЬ!!!

Он вытащил это и рассмотрел. Колокольчик. Может быть даже маленький колокол. Сантиметров двадцать в диаметре основы, бронзовый, под воздействием желудочного сока весь позеленел. И как эта паскуда его проглотила то, и главное где? Может там еще что есть?

Риммон оттер травой колокольчик от липкой полупереваренной гадости, и присмотрелся к его описанию. «Колокольчик КРС». И все. Э-э… И что такое крс? Вертится ведь где-то рядом истина, а не ухватишь. Крс, крс..

…-жэншыны тэраюца часто, да… Вот потэралас, одна мы ео нашлы ы наказалы, всэ впатыром… поочэрэды… Потом, ышо потэралас одна, мы и ео нашлы и тожэ наказалы. А потом оны как началы тэратса каждый дэнь по тры-четырэ раза, да… Ох, глупыэ, глупыэ… Тэраюца вэдь совсэм блызко дажэ… В пролом году одна вообщэ за сараэм потэралась, да. Ну, что дэлать, пошлы, нашлы, наказалы…

— Это что? — Риммон сунул под нос возбужденно тарахтящему кряку колокольчик.

— Колоколчык. Ы вот, мы, когда…

— От чего?

— От олэня. Рангыфэр тарандус, да. Ы вот, мы…

— Чего? — Риммон конечно знал латынь, ведь он был образованным демоном, но от выданного кряком научного названия северного оленя, снова сел на бревно.

— Олэнь. Жывотныэ такоэ. Два рога, четырэ ногы, кушаэт это… флору, да.

— Зашибись. Флору… Так, ясно, колоколчык… тьфу, колокольчик на оленя, чтоб не потерялся?

— Ты, началнык, шыбко умный, да. Всо сразу понал, да.

Ясно, а крс — крупный рогатый скот, значит, да. Тьфу! Нужно с этим… животноводом-эрудитом прекращать уже общение, потом слова паразиты не выведутся, да… Черрррт!

— А этот? Ничего в нем особенного нет?

— Болшой мало-мало. Но такоэ бываэт. И старый, да.

— Слушай, а что ты все время, экаешь да ыкаешь? Вроде за другими кряками такое не водится.

— За мной тожэ нэ водылось, да… Но, когда Пулынкут умэр, я эго душу взал. Двэ душы у мэна щас, да… Очынь плохо, когда двэ душы, тажэло, да… Давыт душа, вот суда, да… — он показал куда-то в район своего паха. — Элэ-элэ сдэржываус, да… Нужно срочно жэнщыну ыскать, чтобы душу пэрэдать…

— Эй, ты на меня так пристально не смотри… я в лесу не терялся.

— Нэт, душу можно толко жэншынэ пэрэдать, у нэо своэй нэту. Она поползуэца пока нэ родыт сына, будэт толко рада, да. Ы блызкый родствэнык можэт взать, но нэ надолго, да.

Наверное, в его понимании душа это что-то другое, подумал Риммон. Он-то, точно знал — у женщин, настоящих женщин — души есть. Сколько он уже их в Ад отправил, и не сосчитать.

Даже несмотря на то что на Земле он в основном, старался от демонских обязанностей отлынивать, тетки сами на него как-то выходили, и чуть ли не насильно заставляли забрать души. Романтические дуры. Некоторые до того доходили, что желали познакомится с молодым привлекательным вампиром. И за это душой платили. Риммон даже когда-то агентство открыл с такой специализацией. И получал двойной гонорар за каждую сделку. В виде души от подписавшей договор идиотки, это раз. И два — неплохие деньги от сытых, а потому весьма благодарных вампиров, которым не приходилось самолично вылавливать по улицам дешевых шлюх, с мало ли какими болезнями крови.

— Ладно, пошли, по дороге расскажешь.

— Пошлы, началнык… Так вот, всэ жэнщыны, кто хочэт рэбонка, попробуют кусочэк Пулынкута. Нэмножко. А та что понэсот пэрвая, получыт Пулынкукута — возрождонного Пулынкута. Как жэнщыны душу пэрэдаут я нэ знау, это ых, бабьэ дэло. А я должэн скорээ найты лубую жэнщыну… Всо врэма сылнээ давыт…

— Ты не заблудись смотри, жертва гормонов.

Нутэлкут со страхом в глазах за озирался по сторонам, видно опасаясь, что он уже потерялся, и сейчас из кустов выскочат пятеро его соплеменников с целью наказать.

— Нэт, — наконец облегченно выдохнул он. — Нэ потэралысь. Правылно ыдем, да. Вон дэрэво, такоэ… а под ным мужык… Мортвый. Скылэт, да.

Демон вспомнил классику.

— Сидит?

— Нэт… — Проводник-непись классики не знал, фух, а то после латыни можно всего ожидать. — Лэжыт. От нэго ужэ можно к Полонскым клучам лэтэть, да. Ты, началнык, туда… а я в Полон. Жэнщыны заждалысь, навэрноэ, Пулункута вкусно прыготовылы…

— Так вы что, людоеды… крякоеды? Каннибалы?

— Нэт, ныкаких канн мы нэ ыбалы…