Атташе

Сама идея гнать в одиночку до Лакоты была отменным кретинством. Но Доусон и Коллинз отсутствовали — курьерский бизнес развивался. Других надежных людей у меня тут не было, а судя по информации из имперских консульства и торгпредства, встречу они могли выслать через сутки-двое. Что было более опасным для дела: торчать в бурлящем от гражданских беспорядков Ассинибойне вместе с машиной, набитой ультралиддитом, уникальными механизмами и шамонитом, или попробовать добраться хотя бы до Такабоги и там дождаться подкрепления?

Уже поставив ногу на подножку кабины грузовика, я обернулся к сторожу:

— Эй, мистер! Продайте ружье?

Ружье у него было впечатляющее: помповый крупнокалиберный дробовик с отполированными от долгого использования деревянными вставками и прикладом. Сторож с сомнением посмотрел на оружие в своих руках, потом пожал плечами:

— Триста. И патронов принесу. С дробью. На уток!

На уток я охотиться не собирался, а вот дополнительная огневая мощь могла пригодиться. Три сотни местных зеленых денег — это было много. Но — ИГО платит! Так что дробовик улегся на соседнее сиденье, три картонных коробки с патронами — тоже.

* * *

Их было человек двадцать. Наверное, четыре или пять семей — хмурые мужчины, заплаканные женщины, растерянные дети. Нагруженные неудобным скарбом, бывшие рабочие порохового завода, понурившись, брели по обочине, верстах в трех от указателя с надписью «Ассинибойн». Куда они шли?

Может быть, я и проехал бы мимо, но глаз мой уцепился за беловолосую чумазую девочку лет трех с двумя растрепанными косичками, которая сидела на руках у матери и, выглядывая из-за ее плеча, вдруг помахала мне рукой. Черт!

Ультралиддит, шамонит… Болид… Пошло оно всё! Я остановил машину и вылез наружу. Пока группа изгнанников приближалась — перетащил емкости с ультралиддитом и чемодан шамонита в кабину, туда же отправился и контейнер с трубками Пьянкова-Питкевича. Стало тесновато — но повернуться можно. Поправил брезент, чтобы не выпирали куски болида, и осмотрел внутренности кузова — места было много.

Через какое-то время люди поравнялись со мной и уже намеревались начать обходить машину по проезжей части, как я сказал:

— Доброго дня!

— Какой же он, к черту, добрый? — буркнул седой крепкий мужик с обветренным лицом, — С работы поперли, из домов выселили…

Потихоньку народ останавливался, прислушивался к нашей беседе.

— А куда путь держите?

— К черту на рога… Куда глаза глядят! — остальные точно так же досадливо загудели.

— Послушайте, не Бог весть что, но… Может быть, день станет немного добрее, если ехать в кузове? У вас вон — дети. Скоро дождь начнется. Нехорошо!

Люди зашумели. Девочка с косичками спрыгнула с маминых рук и подбежала ко мне:

— Дядя, дядя, мы поедем на масыне? На больсой-больсой масыне?

— Если мама разрешит, — сдержать улыбку было невозможно, — Я еду на север. Могу вас довезти до Такабоги или даже до Лакоты…

Тот самый седой смотрел на меня неверяще:

— А взамен что потребуешь? Нет у нас ничего, совсем нет!

— Ну, как на ночную стоянку станем, дежурить по очереди будем — лихого народа, говорят, тут порядочно шастает.

Рабочий развел руками:

— Это что — не перевелись еще на Сипанге хорошие люди?

— А я не с Сипанги. Я из Империи. Полезайте в кузов, только аккуратнее там с детьми — железяки всякие под брезентом.

— Дай тебе Бог здоровья!

Мужчины помогали взобраться женщинам, подавали детей, запрыгивали следом. Седой немного задержался:

— Наглость с моей стороны, но… Остановимся у Валла-валла, мы еды какой-нибудь обменять у фермеров хотим, а?

— Заедем! — я бы и сам взял чего-нибудь пожевать.

* * *

Дождь зарядил, когда мы отъехали от городишка Валла-валла. В кузове люди жевали кукурузный хлеб с телячьей колбасой, хрустели огурцами. Я даже успел выпить кофе — ядреного, черного — и теперь был готов ехать еще часа два или три — до самой Токабоги.

Кажется, они задремали там, в кузове, только какой-то беспокойный ребенок хныкал и разговаривал во сне. Грузовик подскакивал на ухабах, зубы у меня клацали — не такие они и прекрасные, эти хваленые хайвэи. Свет фар вдруг выхватил впереди, поперек дороги ствол какого-то хвойного дерева. Что за черт? Я осторожно притормозил, но выходить не торопился и полез под сиденье за дробовиком.

Стекло водительской дверцы вылетело резко и неожиданно, осыпав меня осколками:

— А ну, руки на руль! — заорал кто-то, тыча пистолетом, и подавился звуком, не увидев шофера на привычном месте.

Я вылез как чертик из табакерки и сунул ему в морду, прикрытую платком по самые глаза, ствол ружья:

— А?

— Бэ! — вылетело второе стекло и еще пистолет уставился на меня с тыла.

К этому я тоже был готов — помповик удержал правой рукой, а левой выхватил револьвер из кармана, из-под локтя направив его в сторону еще одного налетчика.