Один разговор философа Фаворина с хвастливым грамматиком, проведенный в сократической манере; и о том, как определил Квинт Сцевола слово penus (продовольствие); и о том, что это определение было оспорено и опровергнуто
(1) В вестибюле Палатинского дворца множество [людей] почти всех сословий обычно стояли, ожидая [момента], чтобы поприветствовать Цезаря; [758]
и там, в кругу ученых мужей, в присутствии философа Фаворина, [759] некто, преисполненный грамматических познаний, выставлял напоказ плоды вздорной школьной выучки, неестественно важным тоном рассуждая о родах и падежах слов с надменно поднятыми бровями и с суровым лицом, словно толкователь и судья Сивиллиных пророчеств. [760] (2) Обращаясь к Фаворину, хотя тот еще не был хорошо с ним знаком, [этот человек] сказал: „Penus (продовольствие) также произносилось различными способами и по-разному склонялось. Ведь древние обыкновенно говорили и hoc penus (это продовольствие), и haec penus (это продовольствие), и hujus peni (этого продовольствия), и penoris (продовольствия); [761] (3) также и mundus (женский наряд) Луцилий [762] в шестнадцатой книге „Сатир“ [763] употребил как [слово] не мужского, но среднего рода в следующих стихах:(4) И принялся он греметь всяческими подобного рода свидетельствами и примерами; а когда он начал пустословить уже совершенно несносно, то Фаворин мягко вмешался и сказал: „Я признателен (amabo), [766]
учитель, каково бы ни было твое имя, [за то, что] ты с избытком объяснил нам многое, что мы со своей стороны не знали и совершенно не стремились знать. Ведь какое имеет значение для меня и того, с кем я говорю, в каком роде я употреблю penus или с какими окончаниями буду склонять, если никто из нас не сделает это слишком по-варварски? (6) Но, конечно, я очень хочу узнать, что такое penus и в каком значении употребляется это слово, чтобы вещь ежедневного использования я не назвал иным словом, чем следует, подобно тем, кто начинает говорить по-латыни среди рабов, выставленных на продажу“.(7) „Ты спрашиваешь, — заявил он, — вещь вполне очевидную. Ведь кто не знает, что penus — это вино, пшеница, масло, и чечевица, и бобы, и прочее того же рода?“ (8) „Но разве также, — заметил Фаворин, — пшено, и просо, и финики и ячмень не penus? Ведь это примерно то же самое“. (9) А когда тот, замолчав, задумался, сказал: „Я не хочу, чтобы ты теперь утруждал себя тем, можно ли назвать то, что я сказал, penus. Но можешь ли ты мне не называть какую-либо разновидность продовольствия, но определить, обозначив категорию и установив различия, что такое penus?“ — „Не понимаю, — отвечает тот, — клянусь Геркулесом, о какой категории и каких различиях ты говоришь“. (10) „Ты просишь о том, что весьма тяжело, — молвил Фаворин, — сказанное просто сказать [еще] проще; ведь общеизвестно, по крайней мере, что всякое определение состоит из категории и различия. (11) Но если ты требуешь, чтобы я тебе, как говорится, разжевал (praemandere), [767]
я, конечно, сделаю это ради того, чтобы заслужить твою благосклонность“. (12) И затем начал так: „Если я тебя сейчас попрошу, чтобы ты мне сказал и как бы описал словами, что есть человек, я полагаю, ты не ответил бы, что человек — это ты и я. Ведь это значит указать, кто является человеком, но не сказать, что есть человек. Но если, — продолжал он, — я попрошу, чтобы ты определил то самое, что есть человек, ты бы, конечно, сказал мне, что человек есть животное [768] смертное, обладающее разумом и знанием, или сказал бы каким-либо другим образом, чтобы отделить его от всех прочих. Итак, поэтому теперь я прошу тебя, чтобы ты сказал, что такое penus, а не назвал что-либо из продовольствия“. [769] (13) Тогда тот хвастун голосом уже спокойным и смиренным сказал: „Философских дисциплин я не изучал и изучать не стремился, и если не знаю, относится ли ячмень к penus (продовольствию) или какими словами определить penus (продовольствие), это не значит, что я также не сведущ в других науках“.