Аттила

Стройный красивый мальчик лет пятнадцати, который до сих пор неслышно пробирался за Эдико, выбежал вперед, обнял Эдико и исчез опять.

— Это?..

— Мой сын — Одоакр. Как только он порос, я заставил его поклясться. И он сдержит клятву.

Глава XVII

В тот же день, поздно вечером, поужинав окончив все приготовления к назначенному на следующий день отъезду, друзья вышли из дому и расположились у дверей, на скамьях, вынесенных рабами.

На душе у них было мрачно, как мрачна была знойная летняя ночь.

Вблизи, на углу широкой улицы горел сторожевой костер, у которого отдыхало несколько человек гуннских воинов, готовившихся сменить караул у западных ворот лагеря.

Максимин сидел, опустив голову на грудь, и тихо вздыхал.

— Тебе тяжело, мой благородный друг? — спросил оратор, с участием взяв его за руку.

— Я уничтожен. Что может быть хуже такого позора? Выслушивать то, что говорил гунн, и не мочь ни слова сказать в оправдание… Как можно после этого жить?..

— Рим и весь мир погибли! — заметил мрачно Примут.

— Кто спасет их от гуннов? — вздыхал Ромул…

— Германцы! готы! франки! — вдруг среди всеобщей тишины раздались громкие крики, откуда-то гулко доносившиеся по воздуху.

— Кто идет? — воскликнули гуннские воины, вскочив на ноги и направляя копья в ту сторону, откуда слышались крики.

— Мы! Здесь готы, франки, тюринги, алеманы, фризы, саксы! Прочь с дороги! Или мы сами ее себе приложим!

— Кто вы? — спросил начальник стражи.

— Послы от тех народов, имена которых мы только что назвали. Воины, стоящие у ворот на страже, сказали нам, что вы нас пропустите, если мы будем громко выкрикивать имена наших народов. Нам нужно говорить с повелителем гуннов.

— Мы также послы от Рима и Византии, — сказал Приск. — С какой целью явились вы к повелителю гуннов? Это не тайна?

— Скоро это не будет тайной, — засмеялся рыжий франк. — Он думает, что все в мире должно делаться по одному его знаку. Он удивится, узнав, каково наше поручение.

— Ты остгот — Витигис. Я тебя знаю, — сказал начальник гуннской стражи стоявшему рядом с ним остготу. — Господин с нетерпением ждет твоего короля Валамера. Прибыл он с вами?

— Это твой господин когда-нибудь узнает, — дерзко ответил остгот. — Идем, товарищи!

И двенадцать рослых воинов, бряцая оружием, прошли мимо костра. Колеблющееся, красноватое пламя его обливало их мощные фигуры каким-то фантастическим светом. На шлемах у них были приделаны крылья орлов, рога буйволов и разинутые пасти медведей. Длинные плащи и шкуры лесных исполинов волновались спускаясь с их широких плеч. Острия их копий, при вспышке пламени, казалось, касались облаков.

Молча, с изумлением смотрели им вслед римляне.

Глава XVIII

Когда на следующий день утром послы вышли из дому, они изумились, увидев, что кроме их собственных повозок, носилок и вьючных животных перед домом стоит еще несколько повозок и прекрасных коней.

— Это подарки для вас от Аттилы, — сказал Эдико. При этом он поднял покрышку одной из повозок: там лежала целая куча дорогих мехов. — Взгляните, такие меха у нас носят только знатнейшие из князей. Но погодите! Для вас есть еще подарок. Мне поручено об этом позаботиться. Я должен сопровождать вас до границы.

— А где же Вигилий?

— Он уже выслан! — сказал, подходя Хельхал, который также должен был состоять в почетной свите и, хотя на недалеком расстоянии, сопровождать отъезжающих. — Господин думал, что вам неприятно будет ехать вместе с изменником, заключенным в оковы.

— Этот варвар совсем непостижим, — прошептал Максимин Приску. — Это — воплощенное противоречие. Он жаден к деньгам, как византийский фискал!.. Иной раз кажется, будто вся его государственная мудрость и обладание миром направлены только к тому, чтобы отовсюду собрать как можно больше золота…

— Золото, патриций, это сила, не в Византии только, — заметил оратор. — Ведь все эти бесчисленные полчища скифов служат ему только потому, что он их щедро награждает золотом…

— То он вдруг, — продолжал сенатор, — удивит своей щедростью. Ведь он понимает, например, что меня ничем нельзя подкупить, он знает также, что я не могу ничем быть ему полезным, что я не имею никакого влияния при дворе… и все- таки, когда я обратился к нему с просьбой об освобождении вдовы друга моего, префекта Силлы, взятой в плен в Рациарии вместе с детьми и предложил при этом пятьсот золотых, он отказался взять деньги. Задумчиво посмотрев на меня, он сказал: «Я освобожу для тебя этих пленных так — без выкупа…»

— Ты понравился ему, старик, — сказал Эдико, услышав это. — И он не хотел уступить тебе в великодушии. Правда, у него есть недостатки. Но он не ничтожен и не мелочен. Он велик даже и при своих недостатках!..

В таких разговорах послы, сопровождаемые Хельхалом и Эдико, достигли южных ворот лагеря. Выехав из ворот, они неожиданно встретили большую толпу мужчин, женщин и детей, которые приветствовали их громкими кликами радости на латинском и греческом языках.

— Что это за люди? — с изумлением спросил Максимин. — По платью и языку это должны быть римляне.