Аттила

На ближайшей же торговой ярмарке на Дунае, состоявшейся в 440 году, гунны, руководимые Аттилой и Бледой, умертвили нескольких византийских солдат; досталось и торговому люду. Сразу же вслед за тем гунны лихо переправились через Дунай и буквально в мгновение ока достигли предместий Маргуса, откуда, как вы помните, и был злосчастный епископ. Этот епископ был малый не промах. Судя по всему, он уведомил паству о том, что гунны требуют его выдачи; в противном случае быть войне. А поскольку его, скорее всего, не выдадут (сам он почему-то отдаться по своей воле гуннам не пожелал), то война неминуемо состоится. Так что самое время припрятать самое ценное подальше.

Паства вняла увещанию. Когда гунны ворвались в Виманасий (таково было название пригорода), они обнаружили, что закрома, образно говоря, пусты. Как ни пытались гунны отыскать припрятанные ценности, преуспеть им не удалось. Придя в немыслимый гнев, военачальники гуннов приказали взять всех жителей в рабство, а город сровнять с землей.

Естественно, приказ был выполнен.

От скорбного пепелища, в которое был обращен ими Виманасий, гунны поскакали прямиком к Маргусу. Там уже знали о страшной участи, постигшей предместье, и решили исправить ситуацию. Причем, как сказал бы Даниил Иванович Хармс, исправить самым преоригинальным способом. А именно – выдать гуннам паскудного епископа, корень всех зол! Тот, поняв, что старый номер не пройдет, и его вот-вот сдадут собственные прихожане, пустился в бега.

Как вы думаете, куда же он направился?

Никогда не догадаетесь!

Зловредный старик, поневоле ставший жертвой рока, стащил лодку и умудрился каким-то чудом самостоятельно переправиться через Дунай. Простить прихожанам их вероломство старик никак не мог, а потому заявил гуннам, что готов открыть им ворота Маргуса в обмен на снятие всех обвинений в хищении артефактов. Гунны выслушали старика и... согласились с его условиями. То-то епископу радости было...

Под покровом ночи он преспокойно вернулся обратно и решил вознаградить караульных на воротах внеочередной проповедью о грехах и добродетелях. Красноречие его было настолько убедительным, что остолопы-караульные развесили уши и преспокойно позволили епископу оставить ворота открытыми. Гунны, выстроившиеся в боевом порядке на другом берегу Дуная, только этого и ждали. Они ворвались в город, и пошло-поехало! Сценарий был прежний, но за единственным, но крайне важным исключением: гуннам досталась внушительная добыча! Что касается жителей, то им была, как вы понимаете, уготована участь рабов. Город же Маргус, подобно Виминасию, мстительные гунны сожгли дотла. Кстати, он так и не был отстроен заново. Судьба епископа покрыта тайной, однако есть все основания полагать, что она оказалась куда завиднее той, что стала уделом его недавних прихожан...

А Аттила и Бледа добились, чего хотели!

Для них началась серьезная военная кампания, которая продолжалась примерно около трех лет. В итоге гунны стали владеть территориями городов Маргус, Констанция, Сингидун (совр. Белград), Сирмий (совр. Сремска Митровица). В их владения теперь входила долина Моравы, а значит, и единственный путь во Фракию. Аттила и Бледа были намерены двигаться дальше, но, как считает большинство историков, византийский император Феодосий II решил от них откупиться изрядным количеством золота и поручил своему главнокомандующему Анатолию заключить с гуннами новый мирный договор.

Его действие продолжалось около двух лет.

Кстати, именно тогда Аттила по-настоящему оценил те возможности, что открывает искусство дипломатии. Судя по всему, он позаботился о том, чтобы при его особе возник этакий камерный секретариат. Достоверно известно о том, что между ним и византийским императором Феодосием II шла переписка. Именно Аттила ставил условия от имени всех гуннов. Заметьте, что Бледа в дипломатическом общении с Византией не участвовал. Это был явный знак, что скоро грядут перемены.

Кстати, Аттила сызмальства отличался упорством и терпением. Не зная и азов дипломатии, он стремительно прогрессировал, учась у византийцев. Без сомнения, и уроки, преподанные ему еще Ругой, он тоже неплохо усвоил. Требования же, что выдвигал Аттила, не сильно изменились. В основном они касались перебежчиков, которые обосновались во Фракии и представляли определенную угрозу для проезжающих.

Феодосий II, похоже, заразил Аттилу идеей обмена послами.

При этом оба преследовали свои цели.

Аттила прекрасно понимал, что мир между ними вот-вот сойдет на нет.

С другой стороны, Константинополь тоже чувствовал, что приближаются новые военные конфликты; были специально изданы законы о повышении налогов на все продажи на 4 процента и о снятии льгот с землевладельцев в отношении службы в армии.

Между тем еще оставалось время для изысков дипломатии.

За все время перемирия от Византии прибыл лишь один посол по имени Сенатор. Это был истинный виртуоз; на Аттилу (а его было очень непросто чем-то поразить) он произвел неизгладимое впечатление. Будущему вождю гуннов было чему поучиться. Впрочем, толком они так ни о чем и не договорились.