Аттила

Феодосий II, которому уже стукнуло 50 лет, все бодрился и молодился, норовя доказать окружающим, что он еще в самом расцвете сил. И вот, в очередной раз гарцуя на коне, он не совладал с животным и сверзился на землю. Причем так крепко, что всего через два дня испустил дух. Его престол перешел к Марциану, а тот и слышать не хотел о том, что нужно кому-то платить выкуп за мирное сосуществование. Он прямо заявил о том, что гунны больше не получат от Византии и медного гроша!

Давайте проанализируем ситуацию.

Аттила хотел на деньги Восточной Римской империи содержать огромную армию, специально собранную для того, чтобы попытаться сокрушить Западную Римскую империю! Плюс еще были необходимы затраты для стимулирования готов.

И вот поток золота иссякает...

Что оставалось делать Аттиле?

Между Римом, Константинополем и Галлией нужно было делать выбор.

И быстро.

Аттила выбрал Галлию.

А что ему оставалось?

И вот после изнурительнейшего и невероятного марша Аттила обрушился на Галлию.

Это послужило сигналом для Рима.

Покуда Аттила выяснял отношения с франками, Валентиниан четко осознал, что грозит Риму, если падет Галлия. Тогда Рим последует за ней, и тогда Аттилу уже вообще ничто не остановит. От императора последовало предложение вестготам объединиться сообща, чтобы покончить с Аттилой. Вестготы, естественно, согласились. Иордан подтверждает:

«Тогда император Валентиниан направил к везеготам и к их королю Теодериду посольство с такими речами: „Благоразумно будет с вашей стороны, храбрейшие из племен, [согласиться] соединить наши усилия против тирана, посягающего на весь мир. Он жаждет порабощения вселенной, он не ищет причин для войны, но – что бы ни совершил, это и считает законным. Тщеславие свое он мерит [собственным] локтем, надменность насыщает своеволием. Он презирает право и божеский закон и выставляет себя врагом самой природы. Поистине заслуживает общественной ненависти тот, кто всенародно заявляет себя всеобщим недругом. Вспомните, прошу, о том, что, конечно, и так забыть невозможно: гунны обрушиваются не в открытой войне, где несчастная случайность есть явление общее, но – а это страшнее! – они подбираются коварными засадами. Если я уж молчу о себе, то вы-то ужели можете, неотмщенные, терпеть подобную спесь?Вы, могучие вооружением, подумайте о страданиях своих, объедините все войска свои! Окажите помощь и империи, членом которой вы являетесь. А насколько вожделенен, насколько ценен для нас этот союз, спросите о том мнение врага!“

Вот этими и подобными им речами послы Валентиниана сильно растрогали короля Теодорида, и он ответил им: „Ваше желание, о римляне, сбылось: вы сделали Аттилу и нашим врагом!Мы двинемся на него, где бы ни вызвал он нас на бой; и, хотя он и возгордился победами над различными племенами, готы тоже знают, как бороться с гордецами. Никакую войну, кроме той, которую ослабляет ее причина, не счел бы я тяжкой, особенно когда благосклонно императорское величество и ничто мрачное не страшит“. Криками одобряют комиты ответ вождя; радостно вторит им народ; всех охватывает боевой пыл; все жаждут гуннов-врагов».

А Аттила тем временем шел ураганом по Галлии.