Аттила, Бич Божий

— Именем Юпитера, ты-то уж как узнал об этом? — спросил немало пораженный Бонифаций.

— Если позволите, господин, расскажу все по порядку. Началось все с того, что как-то раз я повстречал одного из ваших бывших солдат, калеку-ветерана, который назвался Проксимоном…

Ничего не утаив, Тит поведал комиту о своем разговоре с Проксимоном и покушении на его, Тита, жизнь; спорах с отцом; стычке с епископом Пертинаксом; размолвке с Аэцием; наконец, о поездке в Аримин.

— Именно так там и было написано: «Его Филиппы», — закончил он, — что навело меня на мысль, что Аэций готовит вам западню.

— Что ж, благодаря тебе, я смогу поразмыслить над тем, как ее избежать. Предложить провести переговоры недалеко от Рубикона, — пробормотал он задумчиво. — Хитро. Знает, как я люблю всякие исторические совпадения. Это моя слабость, должен признать, — вот он и решил ее использовать. Если бы ты знал, мой юный друг, как я тебе благодарен… — Он оценивающе взглянул на Тита. — Итак, приятель, значит, говоришь, хочешь теперь служить мне. Что ж, польщен, весьма польщен. Только вот не понимаю, зачем тебе это — все-таки в Африке я, скажем так, показал себя не с самой лучшей стороны.

— В вас верит мой отец, господин, а я полагаюсь на его суждение.

— В таком случае, добро пожаловать на борт, Тит Валерий. Завтра же произведем тебя в agens in rebus, сразу же и начнешь приносить пользу. Я как раз искал человека для одной работенки: думаю, ты — тот, кто мне нужен.

* * *

Пятеро следовавших за Титом всадников пустили лошадей шагом — по крутым апеннинским предгорьям иным аллюром идти они просто не могли. Заметив это, Тит улыбнулся: казавшаяся рутинной командировка грозила перерасти в увлекательное приключение. Лошадь, чистоплеменного ливийского скакуна, они с Бонифацием вместе выбирали во дворцовых конюшнях. То был крепкий, быстрый, неутомимый конь, и Тит не сомневался, что при желании он уйдет от любой погони. У его преследователей, насколько позволяло об этом судить разделявшее их с Титом расстояние в несколько сотен шагов, были статные парфянские скакуны, лошади надежные и крепкие, но все же сильно уступавшие североафриканским в скорости и выносливости.

Кто эти люди, в который уже раз спрашивал себя Тит. Подобных лошадей использует римская конница, так что, возможно, они солдаты. Может быть, они посланы недругами Бонифация — а таковых среди придворных было предостаточно, видевшими, как Тит покидал дворец? Бандиты на украденных армейских лошадях? Грабежами на римских дорогах уже никого нельзя было удивить: крестьяне и люди труда, доведенные до отчаяния чрезмерными налоговыми сборами, оставляли поля и города ради преступного промысла.

Между тем ничто не могло испортить прекрасное настроение Тита в этот погожий осенний день. Все его неприятности и беды, казалось, остались позади. Отношения с отцом наладились, и теперь Гай поправлял свое здоровье в недрах новой, германской семьи; дела на вилла Фортуната вновь пошли в гору. Маленький Марк, сын Тита, рос крепким и здоровым. Наконец, при посредстве Бонифация, урегулировал он и свои отношения с Плацидией, которая простила свежеиспеченного agens in rebus, пообещав забыть о вендетте. Несмотря на эйфорию, он не мог подавить печаль, вызванную тем, что Аэций, потерпевший неудачу полководец, оказался колоссом на глиняных ногах. Но теперь Тит служил другому господину — и чувствовал, что принял правильное решение.

Бонифаций поручил ему доставку двух донесений — командирам гарнизонов, размещенных в Плаценции и Луке. Первому он должен был передать строгие инструкции (подтвержденные письменным приказом комита) разрешить Аэцию свободно пройти через Плаценцию, когда тот будет направляться на место их встречи с Бонифацием у пятого миллиария от Аримина — вне зависимости от того, когда опальный полководец там появится. Командиру Луки Титу предписывалось передать запечатанное письмо от Бонифация. Комит подчеркнул, что содержащаяся в письме информация совершенно секретна и ни в коем случае не должна попасть в руки третьей стороны.

Выполнив первую часть миссии, Тит остановился на ночлег в одном из трактиров Плаценции. На следующее утро, проскакав километров двадцать по Виа Эмилиа, он, согласно полученным указаниям, повернул направо, предпочтя широкому прямому большаку боковую дорогу, ведущую к деревушке Медесан. Остановившись на перепутье, Тит на всякий случай еще раз внимательно изучил выданную ему Бонифацием карту. Следуя указанным маршрутом, с севера на юг, к Луке, он должен был последовательно пересечь четыре реки — Тар, Парму, Энтию, Сецию, перейти Апеннины у главного их пика и, оказавшись по другую сторону водораздела, в Этрурии, выйти по долине (известной как Гарфаньяна) реки Серкьо непосредственно к Луке.