Аттила, Бич Божий

— Благодарю вас, господин, — вспыхнул от удовольствия Литорий. — Но, как я уже говорил, главным образом, успехом сражения мы обязаны не мне, а Квинту, моему заместителю. Я лишь придумал общий план доставки муки осажденным, реализовал же его Квинт со своими людьми.

— Превосходный пример оперативного командования в действии, — улыбнулся Аэций. — Отличная работа, Квинт. Считай, что сделал шаг вверх по служебной лестнице. «Дукс Квинт Аррий» — звучит, согласись, неплохо. Не беспокойся, — рассмеялся он, повернувшись к Литорию, — твое место он не узурпирует. Мне нужно съездить в Италию, так что будешь тут пока единственным полководцем. Есть у меня кое-какие счеты с нашей любимой императрицей. До моего возвращения назначаешься действующим магистром армии.

—  Magister militum! — выдохнул Литорий. — Это… это более чем щедро, господин.

— Не думаю, комит. Я бы сказал так — «здраво». Эти визиготы — крепкие орешки. За ними нужен глаз да глаз. Но я знаю, что передаю управление армией в надежные руки. Не волнуйся, возможность доказать, что ты достоин этого титула, тебе еще представится.

Глава 26

Ты не можешь служить двум господам, Богу и мамоне — другими словами, Христу и Цезарю.

Павлин, епископ Нолы. Письма. 400 г.

— Гай говорит… — Цитируя знаменитые «Институции», защитник продолжал настаивать, что его клиент не только обвинен в совершении преступления незаконно, но и сам является пострадавшей стороной.

— А вот Ульпиан утверждает… — возражал обвинитель.

— Гай…

— Папиниан!..

— Павел!..

— Ульпиан…

— Модестин…

Так и продолжали эти двое, словно дерущиеся на кулаках гладиаторы, обмениваться судебными прецедентами. Дело, спор относительно якобы наличествующего посягательства на чужую землю, затянулось до позднего вечера. Судья, загруженный работой декурион, назначенный правителем входившей в диоцез Семи Провинций Второй Нарбонской провинции defensor civitatisдля юрисдикции суда первой инстанции, с нетерпением ожидал того момента, когда можно будет закрыть дело и избежать его отложения на следующий день. Смеркалось: вошедший в обустроенный в главной базилике Немауса зал судебных заседаний раб начал зажигать масляные лампы.

— А что говорит Папиниан? — устало спросил defensor, повернувшись к Криспу, эксперту-консультанту суда. Все магистраты были, как правило, людьми, по уши заваленными другими делами, вследствие чего законы знали слабо, поэтому на всех судебных заседаниях присутствовал эксперт-консультант, дипломированный юрист, выступавший в качестве третейского судьи. В тех случаях, когда очевидный вердикт вынести не удавалось, применялся недавно введенный Закон Цитат, составленный на основе сочинений пяти упомянутых выше классических римских юристов. Если по одному и тому же вопросу между ними обнаруживались разногласия, то судья должен был принять решение, которого придерживалось большинство из них; при равенстве голосов все решало мнение Папиниана.

— Ну, так что же там говорит Папиниан? — раздраженно переспросил defensor, когда, после долгой паузы, Крисп ничего не ответил.

Но эксперт-консультант, молодой адвокат, проходивший обучение в Риме, вопроса не слышал. Крисп был всецело поглощен тем, что с недавних пор беспокоило его столь сильно, что он практически постоянно пребывал в состоянии ужаса: судьбой своей бессмертной души.

* * *

Что необычно для христианина, Крисп был крещен еще в детстве, когда заболел и находился при смерти. Большинство откладывали крещение до смертного одра, что позволяло им жить в грехе до самой последней минуты, — обряд этот обелил бы их от всех грехов и их очищенные души попали бы прямо в рай. Проходивший крещение человек обязательно должен был исповедаться. Но случиться подобное могло лишь единожды; будущие грехи оставались не подлежащими прощению, и те, кто умирал в грехе, попадали в ад. Обычному гражданину, особенно тому, кто имел то или иное отношение к армии либо же закону, даже при условии, что он тщательно избегал совершения явных грехов вроде прелюбодеяния и блуда, было очень трудно (если только он не становился отшельником или монахом) остаться не замаранным грехом. «Те, кто получают мирскую власть и отправляют мирское правосудие, не могут быть свободны от греха», — сказал как-то один папа римский.