Аттила. Бич Божий

В течение свадебных торжеств император пребывал в приподнятом настроении. («Magna hilaritate resolutus», — пишет Иордан.) Войдя в спальню со своей брачной добычей, он тотчас свалился с ног, обремененный выпитым вином и одурманенный сном — vino somnoque gravatus, сообщает тот же автор.

Гвардейцы Аттилы у дверей спальни бдительно охраняли покой новобрачных. Эдекон неоднократно приходил лично удостовериться, что все спокойно. Наступил полдень, но из комнаты еще никто не выходил. Гости и воины, приглашенные или прокравшиеся на пир, добрались до бурдюков с вином и опохмелялись, отпуская более или менее пристойные шутки насчет мужской силы императора.

Онегезом овладело беспокойство. Аттила никогда не казался ему человеком, способным столь долго предаваться сладострастию, забыв о делах. Вместе с Эдеконом он идет к спальне. Эдекон несколько раз стучит в дверь. Сначала тихонько, потом все громче и громче. Выломав двери топором, Эдекон, Онегез и несколько сыновей императора врываются в спальню.

Аттила распростерт на своей постели из груды шкур. Лицо, шею и грудь заливала кровь. В самом дальнем углу, закутавшись в свои разорванные одежды и меховой воротник, съежилась Ильдико. Она находилась в прострации, не могла проронить ни слова, содрогаясь в конвульсивных спазмах.

Онегез, Эдекон, сыновья и офицеры охраны осмотрели тело. Нигде ни малейшей раны, ни следов удара или удушения.

Послали за врачами. Пришли сразу трое. Они осмотрели тело, рот и не нашли признаков отравления.

Врачи вынесли свой вердикт: апоплексия с удушьем из-за обилия крови, шедшей из носа и горла. Они добавили, что сей печальный конец их нисколько не удивляет, так как подобные явления, но меньшей силы, уже происходили. Избыток пищи и особенно вина подкосили человека, уже надорванного усталостью и нервными переживаниями.

Охрана собралась было расправиться с Ильдико, но вмешались врачи, подтвердившие непричастность женщины к смерти императора.

Ильдико наконец заговорила. Аттила ее не тронул, и ей не пришлось отдаваться или отбиваться. Перебрав вина, он сразу заснул. Когда он пробудился, его стошнило. Он сказал ей: «Не зови никого, что бы ни случилось». Она поднялась, закуталась в мех. Затем брызнула кровь и залила все. Он сипел и харкал кровью, хватаясь за горло, покрылся потом. Потом рывком перевернулся на живот и затих.

Так скончался Аттила, сын Мундзука, племянник и наследник Роаса, император гуннов.

Большой праздничный зал был очищен.

В середине на церемониальном ложе поместили тело почившего императора, облаченного в свои самые дорогие меха, в правую руку вложили меч Марса, в левую — длинное серебряное копье, под ноги подложили щит.

Новость быстро облетела всех. Перед дворцом с воплями боли и ярости собрались воины, требуя выдать убийцу. Онегез и Эдекон рыдали подле трупа. Скотта первым овладел собой, вышел и успокоил толпу: убийства не было, вождь умер своей смертью, он в этом убедился, и лекари это подтвердили. На завтра Скотта объявил поминальные игры, которые пройдут на поляне, где тело Аттилы будет покоиться в шелковом шатре, пока не выроют могилу в месте, которое останется неизвестным, чтобы никто не смог ее разорить и захватить погребенные в ней сокровища.

На закате солнца был развернут шатер, и личная гвардия Аттилы доставила тело императора, положив его на гору шкур и дорогих ковров. Иностранные правители, среди которых был и гепид Аларих, сыновья Аттилы, Онегез и прочие официальные лица всю ночь стояли в почетном карауле.

На следующий день открылись погребальные игры. Во славу почившего вождя пелись гимны и эпические песни, играла музыка, исполнялись танцы. Затем последовали скачки, метание копья, стрельба из лука, потешные бои и военный парад.

Кордон воинов препятствовал любопытным проникнуть на поляну, отведенную для игр. Другие воины направлялись копать могилу. «Латинская патрология» аббата Миня свидетельствует о расхождении рассказов древних хронистов в описании похорон Аттилы. У одних, к мнению которых склоняется Марсель Брион, могильщиками были офицеры, лучшие из воинов, которые подготовили могилу вдали от людских глаз. Другие, чей рассказ вызвал больше доверия у Амедея Тьерри, говорят о местных крестьянах, согнанных копать могилу под надзором офицеров, и кордонах гвардейцев Аттилы, сделавших все, чтобы не только скрыть от посторонних саму работу, но и не позволить установить точное место последнего приюта вождя.

Другое противоречие касается характера самой могилы. Это могла быть широкая и глубокая яма в месте, скрытом естественной оградой из деревьев и зарослей кустарника. Но возможно и то, что, поставив плотину, осушили часть русла реки, где и захоронили тело, скрыв затем могилу под хлынувшей водой. Таким образом, можно допустить, что одна группа копала ложную могилу за деревьями и кустарниками, тогда как другая команда под личным руководством Эдекона готовила могилу посреди реки. Гроб сначала закопали в первой, а затем тайно ночью перезахоронили в настоящей могиле в русле реки.