Аттила. Бич Божий

Аэций принадлежал к знатному римскому роду, и Стилихон направил его, тогда еще тринадцати или четырнадцатилетнего, почетным заложником к вестготу Атанариху. Затем, в 405 году, он в том же качестве попадает к гунну Роасу. Не исключено, что им доводилось встречаться и раньше. Он становится другом Роаса и молодого Аттилы. Именно по его совету Роас начинает переговоры с Феодосием II, в результате которых становится римским военачальником, хотя (к его великому разочарованию) Империя так и не прибегла к его услугам.

Аэций возвратился ко двору Гонория — curia imperatoria — в конце 408 или начале 409 года, когда готовился его выгодный брак с дочерью патриция. Гонорий назначил его на высокую должность управляющего императорским дворцом. Императорский двор был средоточием интриг, которые серьезно беспокоили юного сановника, хотя и нет оснований утверждать, что он сам не был замешан в некоторых из них. Всякий раз, говоря императору, что не понимает его отношения к Атаульфу и Галле Плацидии, он наталкивался на стену враждебного молчания. Сам Аэций не видел никаких препятствий для этого брака, который, как он считал, мог быть платой Атаульфу за его службу во славу Империи. Зато позднее он мог поздравить себя с обручением Плацидии и Констанция III, своего друга, способного, по его мнению, упрочить пошатнувшееся положение Империи.

Умирает Гонорий. Аэций хорошо знал высокопоставленного императорского сановника Иоанна и поддерживал с ним добрые отношения. Быть может, они вместе участвовали в одном из многочисленных заговоров, со всех сторон опутавших двор. Без малейших колебаний Аэций признает узурпатора Иоанна императором Иоанном, и это в то время, когда Плацидия, уезжая в Константинополь, обратилась с воззванием к римским военачальникам и сановникам хранить верность правопорядку, изгнать Иоанна и призвать на трон Валентиниана.

Было высказано очень много предположений о взаимоотношениях Аэция и Плацидии. Доминирующей в их отношениях всегда оставалась обоюдная враждебность. Временные перемирия заключались только в интересах государства. Родилась даже версия, что причиной этой ненависти служила неразделенная страсть, по крайней мере, со стороны Плацидии. Гордая принцесса до беспамятства влюбилась в красивого паннонийца. Ей импонировала его приверженность интересам государства — то качество, которым, полагала она, и сама обладает в полной мере. Лишь заботясь о благе государства, решила она, Аэций поддержал ее брак с Атаульфом, а сама вышла замуж из чувства долга перед отчизной, но не разделила ложа с супругом, надеясь, что придет миг, когда она упадет в объятия своего избранника. Она без радости согласилась на брак с Констанцием, так как уже предпочла другого; возненавидела жену и сына Аэция и, раздираемая противоречивыми страстями, безрассудно отказалась призвать на помощь Аэция, когда со смертью Гонория наступила смута. Затем она все время искала случая досадить тупому Аэцию, который никак не мог всего понять и броситься к ее ногам. Она проиграла и была вынуждена уйти с политической арены, но ее не покидала жажда мести, и она стала вдохновительницей убийства Аэция.

Все знают, что от любви до ненависти один шаг. Незатухающая ненависть Галлы к Аэцию действительно поражает. Столкнулись два сильных и практически во всем схожих характера. Но как бы там ни было, если в этом вечном противостоянии Галла часто играла неприглядную роль, то Аэций тоже далеко не всегда выглядел достойно.

Считается, что Аэций принял сторону узурпатора, усмотрев в нем человека, способного устранить от власти трусов и бездарностей, восстановить порядок и, может быть, даже объединить обе империи, возродив единство римского государства. Но думать так, значит признавать в Аэции исключительно самоотверженного героя, оторванного от реальных условий своего времени и готового любой ценой осуществить свой благородный план. К сожалению, перед нами человек, преследовавший собственные интересы и потому не допускавший возможности возврата к власти Галлы даже при поддержке Феодосия, предпочитавший присоединиться к Иоанну, который, несомненно, сделал бы его своей правой рукой, если не соправителем. Флавию Аэцию не давала покоя императорская порфира.