Аттила. Бич Божий

Вопреки широко распространенному заблуждению, в войсках гуннов имелись интендантская и медицинская службы, хотя их, конечно, нельзя сравнивать с галло-римскими. Гуннам и в голову не приходило таскать за собой печки и жернова. Главную заботу «интендантов» составляли съестные припасы. Команды «снабженцев» забирали из кладовых разоренных деревень овощи и фрукты, сгоняли в стада коров, овец, коз и свиней. Скот гнали своим ходом за войском, пополняя запасы по дороге, забивали на привалах и, в зависимости от предпочтений, мясо варили, жарили или ели сырым, а остатки везли в кибитках. Запасали также кумыс, пиво, вино и фруктовые напитки, но за их распределением следил лично вождь или военачальник, который знал, когда можно выпить и повеселиться, а когда лучше оставаться трезвым. Обычно воины довольствовались водой из ручья.

Не вся живность перегонялась в стадах. Интенданты везли в кибитках молочных поросят, птицу, собак (вкусовые качества которых ценили азиаты и некоторые готы) и «крыс», хотя крысами летописцам на самом деле показались обыкновенные кролики.

Колоритное упоминание о сыром или полусыром мясе под седлом, конечно, основано на реальных фактах, но не должно восприниматься как общее правило, и внимательное чтение древних хроник подтверждает это. При набегах или рискованных экспедициях вожди отказывались от обоза, замедлявшего движение и лишавшего войска маневренности. Но питаться чем-то надо было, а сколько продлится поход, никто наперед не знал, поэтому приходилось проявлять предусмотрительность. Запас продовольствия в виде сырого мяса под седлом, таким образом, был не изыском гуннской кулинарии, а издержками войны.

Обоз же доставлял гуннам немало хлопот, так как враги знали их принципы снабжения и по возможности старались отбить или истребить стада, следовавшие за войсками, опустошить или сжечь кибитки с запасами провианта.

В войсках имелись лекари, знавшие целебные свойства трав и кореньев, и санитары, выносившие раненых с поля битвы. Однако для гуннов, в отличие от римлян, тяжелое ранение всегда означало смерть. Лучше умереть, чем жить калекой и не испытывать более счастья битвы. Раненого добивали по его просьбе, как, впрочем, и тогда, когда он об этом не просил. Но чаще всего он приканчивал сам себя, сожалея, что не погиб в бою.

Античные авторы сделали любопытное наблюдение: римлянин, будучи никудышным кавалеристом, любил своего коня, заботился о нем, считал благородным созданием, холил и лелеял, а гунн, лучший из наездников, за своим конем не следил.

Гунны хорошо кормили своих скакунов, давали им напиться и отдохнуть, рискуя даже быть захваченными преследователями, но к уходу за своими грязными «кормильцами» они были совершенно не расположены. Дело тут даже не в желании казаться диким и страшным. Конь — не роскошь, а средство передвижения и боевое снаряжение. Раненых лошадей забивали и употребляли в пищу. Когда заканчивались припасы, всадник мог хладнокровно вырезать кусок мяса из крупа своего коня и продолжать подхлестывать кричащее от боли животное, пока оно не издыхало. Всегда можно было взять запасного коня.

Запас коней, поразивший древних авторов, был наследием кочевой жизни. Он позволял быстро покрывать огромные расстояния, используя сменных лошадей, заменять павших и служил источником продовольствия любителям сырой или вареной конины.

Вместе со стадами передвигались кибитки с семьями гуннов, но во время Галльской кампании они уже не следовали непосредственно за войсками, как в описании Аммиана Марцеллина. Семьи останавливались в опустевших деревнях и охраняемых лагерях. Кроме того, само число таких семей было невелико, так как большинство своих близких гунны оставили в дунайских и рейнских областях. Этим отчасти объясняется стремительность продвижения войск.

Артиллерия гуннов была еще в худшем состоянии, чем пехота. Если убожество пехотинцев еще как-то компенсировалось качеством войск некоторых союзников, то хороших баллистических орудий не было во всей армии, осуществившей вторжение.

Число катапульт и баллист возросло уже в ходе войны. В дунайских и мозельских землях были в спешном порядке устроены еще две мастерские, из которых машины под надежной охраной доставлялись в места сосредоточения, указанные Аттилой. Стараниями Эдекона в изготовлении разрушительных машин был достигнут определенный технический прогресс. Прототипами служили римские образцы. Возросшая потребность в осадных машинах привела к увеличению количества в ущерб качеству. Передвижных баллист было по-прежнему мало, тогда как производство тяжелых машин расширялось.

Остготы славились своими таранами, считавшимися наиболее прочными и практичными. В Гуннии и на захваченных землях мастерские получили заказы на изготовление стенобитных орудий по остготскому образцу.