Аттила России

Впрочем, скажем несколько слов по поводу Потемкина как человека.

* * *

Потемкин был, безусловно, человеком огромного ума и многосторонне образованным. Он владел иностранными языками, был знатоком древней и современной зарубежной литературы. Светлейший считался одним из просвещеннейших ценителей искусства своего времени — в его художественной галерее было собрано все лучшее. Он отлично владел слогом, писал недурные стихи, сатиры и эпиграммы; сама Екатерина поручала ему редактировать свои сочинения. Но и эта любовь к искусству не служила облагораживающим мотивом в его жизни, а зачастую толкала на неблаговидные действия. Мы уже видели, как он послал купцу Лобанову плохую копию вместо оригинала. Это было еще сравнительно невинной шуточкой в репертуаре князя Тавриды!..

Потемкин был рожден для роли избалованного сатрапа. По временам он загорался, развивал кипучую деятельность, но сейчас же остывал и затем неделями валялся на диване среди представительниц своего многочисленного гарема. Вообще он был поверхностен и отделывался в большинстве случаев краснобайством.

О необычайной развращенности Потемкина до сих пор сохранились легенды. В своих вожделениях русский Аттила не щадил даже родных племянниц — уцелевшие записочки Потемкина ясно свидетельствуют, что Александра (впоследствии графиня Браницкая), Варвара и Надежда Энгельгард состояли с ним далеко не в платонических отношениях. Вот одна из этих записочек:

«Матушка Варенька, душа моя, жизнь моя! Ты заспалась, дурочка, и ничего не помнишь… Я, идучи от тебя, тебя уложил, и расцеловал, и укрыл шлафроком и одеялом, и перекрестил. Прощай, божество милое, целую тебя всю».

Помимо этих романов с племянницами, у князя было бесконечное количество других. Даже во время осады Очакова у него в землянке помещался целый гарем. Надо исписать десятки томов, чтобы перечислить всех его возлюбленных. Коснемся только одной, игравшей в жизни и смерти Потемкина одну из главных ролей.

В свою бытность в Валахии Потемкин увидел на улице девочку-цыганку Бодену, и она с первого взгляда пленила его своей фантастической красотой и экзотическим танцем, который она исполняла под мерные удары бубна. Потемкин навел справки, узнал, что Бодена принадлежит старому, уродливому греку, купил ее и в качестве своей крепостной увез в Россию. В первое время он старательно скрывал от императрицы свою связь с Боденой, но — шила в мешке не утаишь! — это скоро стало известным императрице. Впрочем, Екатерина Алексеевна, не похожая на других царственных подруг, только посетовала, что «одноглазый Купидон», как прозвали Грица при шведском дворе, терпит вызывающее и наглое обращение с собой этой «распутной девки».

А Бодена действительно вымещала на Потемкине все то, что пришлось потерпеть от него другим женщинам.

Он окружал ее чрезвычайной заботливостью и вниманием. Так, зная, что Бодена страшно любит виноград и арбузы, он командировал своего адъютанта Бауэра в Крым за виноградом; второй курьер был послан в Венгрию за арбузами для «смуглянки-ведьмы», как Гриц называл Бодену. Он приказывал набивать ее матрас свежими розовыми лепестками, говоря, что «подобное тело не заслуживает иного ложа, кроме роз». Он выписал из Парижа и Лондона двух знаменитейших художников, которые по его приказанию нарисовали ему пляшущую Бодену во всевозможных позах.

А она… она издевалась над ним, капризничала, высказывала ему в лицо горькие истины. И, грозный для всех, Потемкин был мягче воска и покорнее собаки в руках капризной цыганки.

Окружающие склонны были видеть в этом следствие особых чар. И действительно — стоило светлейшему выйти из себя от дерзких причуд этого полуребенка-полуженщины, как она хватала бубен и принималась вертеться перед князем в прозрачных, развевающихся одеждах. И Потемкин смирялся. Так продолжалось до тех пор, пока…

Но читателю, интересующемуся судьбой Потемкина и Бодены, мы предложим обратиться к дальнейшим страницам нашего романа.

Часть первая. О безумном комаре и непокорной цыганке

I

Стоял чудный весенний день. По Павловскому парку медленно шла, прогуливаясь, парочка, казавшаяся живым олицетворением самой беспросветной скуки. Мужчина громко позевывал, потом принимался насвистывать сквозь зубы грубую солдатскую песенку; дама с грустной рассеянностью посматривала по сторонам, и умоляющий взгляд ее скорбных прекрасных, лучистых глаз обращался к спутнику только тогда, когда ему вдруг приходила в голову мысль заняться образованием одной из покорно следовавших за ним собак, что неизменно влекло за собой свист нагайки, жалобный визг собаки и грубые проклятия учителя.

Это были наследник русского престола, великий князь Павел Петрович, и его молодая супруга — великая княгиня Наталья Алексеевна.