Аттракцион с полтергейстом

Вот и сейчас Антонина Васильевна аристократично закатила глаза, не меняя при этом ни мимику, ни интонации, ни выбор слов, и выдала страшную тайну:

— Расскажет она, конечно, но ночевал он в ее квартире несколько раз, это прямо точно.

Так же часто, как Пелагея Витольдовна использовала словосочетание «вот так», Антонина Васильевна использовала наречие «прямо».

— Ага, — только и сказали мы.

— И в квартире Зинаиды, кстати, тоже, — мстительно добавила мадам.

Мы переглянулись с Танькой. Я спросила:

— Как же так получается? Сам гулял направо и налево, а как жена стала изменять, не выдержал унижения и повесился?

— Это кто вам такое сказал? — удивилась пожилая женщина, но и здесь не повысила голоса.

— Судебный медик, наверно, сказал, — по-черному пошутила я. — Только не нам, а семье.

— Да нет же, он повесился, конечно, но не из-за измен вовсе. Прямо глупо так думать.

— А из-за чего? — влезла Грачева. — Если мы такие глупые, так просветите нас!

— Девушка, я не сказала, что вы глупые, я сказала, что думать так — глупо, и касалось это не вас. Слышу я это давно уже от разных лиц. Только это неправда. Вы же сами сказали, что он был неверен и брак этот — сплошная фикция. Каждый жил чем-то своим.

— Чем же жил Федор и почему повесился?

— Ну подумайте сами. Вы видели его фото? — Я кивнула, а Танюха покачала головой. Ну и журналистка! Фотография висит на той самой кухне, где она снимала, а потом еще ролик монтировала, чтобы мне переслать. А может, еще на комоде или этажерке стоит парочка фоторамок, я пока не рассматривала все вещи в спальне. Но она-то должна была! — Ой, короче, — махнула она рукой, — посмотреть там не на что. Страшненький, невысокий, бородатый, в глазах черти пляшут, будто пьян, хоть и не пил никогда. И вдруг преобразился! Бабы шарахались от него, но вдруг что-то изменилось, и липнуть стали. И Полька туда же, хоть и воротила нос от него поначалу. Как думаете, что-то же произошло!

Я, конечно, любила разгадывать ребусы, но сейчас было не до того, и такая манера общения начала раздражать. Ты или говори, что хотела сказать, или молчи вовсе.

— Что же? — спросила я, показывая, что сама напрягать мозг и выдавать различные предположения не намерена, а Танька одновременно со мной зачем-то произнесла:

— Пластическую операцию сделал!

Женщина перевела недоуменный взгляд на мою приятельницу.

— Да, и рост увеличил себе! Ерунда же, правда, сделать такое! Вы прямо будто издеваетесь…

— Никак нет! — по-военному ответила Грачева.

— Колдовством он начал заниматься, вот что случилось с ним, понятно это вам?

Честно говоря, от этой строгой мадам не ожидаешь получить такую трактовку событиям. Все эти минуты меня не покидало ощущение, что я к какой-то графине приехала в имение пообщаться, а она, наряженная в меха и шелка, даже на порог нас не пускает, потому что мы простолюдины, а она дворянка. Попачкаем еще чего-нибудь. И тут — колдовство! Так просто из нее это слово вылетело, вы бы слышали! С другой стороны, во времена аристократии в Российской Империи в такие вещи вполне себе верили. Один Распутин чего стоит. Это сейчас над верой в экстрасенсов и ведьм смеются.

— А можно поподробнее? — попросила я. Мы уже слышали про какие-то «черные ритуалы» и «странную атрибутику» в квартире, но лучше прикинемся вениками.

— Вы почему в эту квартиру въехали-то сами? — вопросом на вопрос ответила пожилая леди. — Острых ощущений захотелось? А сами не подумали над тем, откуда там все это взялось?

А ведь крыть нам нечем. Сами так начали беседу, все о себе сразу рассказали.

— В объявлении, — заявила я, — не было сказано, откуда мистика в квартире. Только тот факт, что она там есть.

— Ну а я вам скажу. Стал Федька колдуном. За это поплатился жизнью, черти сожрали его. Они просто так, знаете ли, ничего не дают. А если дают, то спрашивают во сто крат больше. Душу, к примеру, бессмертную. Вот ее-то он и променял на то, чтобы несколько лет быть бабником, отличная сделка, ничего не скажешь… — фыркнула она опять. — Внешне не преобразился, конечно, но что-то в нем появилось, хм… такое. Вот Полька-то и поддалась. И Зинка тоже.

— А вы? — с ехидцей полюбопытствовала Таня, за что я ее чуть не убила. И почему я именно себя считаю некоммуникабельной и неловкой в общении с людьми? Хорошо, пусть я и софиофоб, но Таня моя — социопат.

— А я — нет! — высокомерно ответила старуха, впервые повысив голос, и захлопнула перед нами дверь.

— Один — один, — хмыкнула Грачева, глядя на меня.

Как будто у нас соревнование, кто больше соседей выведет из себя и потеряет информаторов.

Последней из открывших была жительница первого этажа, на который мы спустились, обойдя для начала все верхние. Ею оказалась бывшая одноклассница Яны (снова нам повезло!) и Алины — Вероника. На сей раз это опять оказался улыбчивый человек, готовый отвечать на все наши вопросы и не додумавшийся поинтересоваться, почему мы их задаем. А внешне девушка была даже лучше и Яны, и Алины. Густые длинные черные волосы с каштановым отливом, большие глаза, фигура — отпад. Чем-то напоминала мою Катюху.