Аттракцион (СИ)

«Полная сексуальная свобода ведет к утрате понимания смысла существования омег – не имея постоянного партнера, омеги сосредоточены лишь на кратковременном удовлетворении потребностей, и поверхностно довольны, но на глубинном уровне они постоянно недополучают того, что им требуется: любви, защиты, надежности. Омега, как самое уязвимое социальное звено, больше всех прочих нуждается в постоянстве и крепкой руке, в своем партнере, который направляет его – пусть даже жестко. Жесткость тут не вредит, а наоборот – служит основой отношений: альфа, который показывает омеге его место в жизни, не делает это во благо. В этом случае омега понимает, что альфа действительно надежен, жестокое отношение как синоним постоянства. Слабый должен быть защищен, он не должен считать себя сильным и выполнять чужой социальный заказ.

В наше время существует открытый доступ для омег к информации. Поверьте моему опыту, ни к чему хорошему это привести не может. Мне, с надуманными принципами, не подходящими для омег, было невероятно трудно найти себе партнера. Равенство – только звучит прекрасно, но на самом деле, как мы можем быть равны? Каждый должен делать то, для чего он предназначен. Омегам не нужны предоставленные квоты в правительстве: это считается толерантным и правильным, но на самом деле, причиняет большое несчастье множеству омег, которые верят в навязанные идеалы, считают себя сильными, а потом жестко сталкиваются с суровой реальностью».

Статья была написана очень доступно, Мадс сразу понял, что Хью может применить все это к себе. Если бы он был таким же милым, послушным и веселым, как в детстве, когда они играли вместе – разве у Хью возникли бы проблемы с альфами? Конечно, нет. Его любимый омега и правда странноват – читал воодушевляющие книжки, бредил идеалами, а потом столкнулся с реальностью… правда, бредить не перестал. Мадс вдруг вспомнил о том, как Хью в первый раз упал в обморок на его глазах. Когда они всей компанией собрались у них дома, и Мадс повздорил с Лейфом насчет рабочих, а Хью вступился вдруг за них, как за родных. Надо же, он тогда до потери сознания боялся альф, и особенно сильно своего собственного, но рискнул перечить. Влез в диалог со своим крайне ценным мнением. Нельзя было не задуматься о том, как же страшно ему было… он тогда ведь всерьез считал, что Мадс накажет его, изобьет за дерзость.

Нет, все же было что-то не то в предложенной статье. Мадс никак не мог взять в толк, что именно, но было какое-то странное противоречие, которое он не мог решить.

Защита, представленная сильным партнером – безусловно хорошо. Это написано правильно. Но почему же Хью смотрел на него так испуганно, почему дрожал, когда Мадс поставил на нем первую метку? Почему самому невыносимо гадко и противно было слушать о том, как Стефан, взрослый и сильный, отхлестал ремнем подростка? Жесткий альфа показал омеге его место, должно же быть хорошо, почему не складывается?

Все это было слишком сложным, вот что понял Мадс. Хью, пожалуй, гораздо лучше него ориентировался в принципах морали и этики, несмотря на капризы и выверты. Выверты шли от психической нестабильности, а склонность к морали? Откуда это взялось в когда-то светлой голове Хью?

Мадс понял вдруг, что никогда не задумывался об этом. О статьях, о выступлениях, об этой дурацкой игре в новатора и революционера. Статьи никому не были нужны, Мадс был уверен, что их никто не читал. Но зачем-то Хью их писал! И продолжал верить в свои трудночитаемые тексты, даже после того, как разочаровался во всем мире.

Мадс прижал ладони к лицу, осознав, что никогда не говорил с Хью об этом всерьез. Только продемонстрировал свою обиду после того неудачного выступления на телевидении, но так и не спросил, по-настоящему не поинтересовался: что это значило для Хью? Почему он так упрямо пошел против воли своего любимого, не пожалел ни себя, ни его – только ради того, чтоб вслух открыто заявить о каких-то идеях свободы и равенства?

Зачем?

Ответа не было.

Мадс устало потер лицо. С Хью надо было разговаривать, вытаскивать из него все эти затаенные мысли, Брайану он наверняка все мозги прожужжал своими идеалами – на первый же прием приволок груду своей потешной зауми. А Брайан, как профессионал, не стал смеяться над ним, не стал отмахиваться – и выслушал наверняка. А Мадс до сих пор понятия не имел, что за огоньки горят в сердце Хью. Почему он спросил – правильно ли ему быть под альфой и помалкивать? Что он хотел услышать? Он ведь счастлив теперь, разве нет?

Вновь нет ответа, и вновь какой-то замкнутый круг. Мадс поклялся себе распотрошить Хью, вернее, щедро смазать лаской и спокойствием, влезть к нему в голову и узнать, что там творится. Что он хочет и во что он верит.