Атын (СИ)

Кстати, Арчах хорошо поднялся на этих выступлениях. Мало того, что стал разговаривать по-человечески – хоть, как и прежде, мне хотелось дать ему в рожу, но приоделся и начал перемещаться с гордо поднятой головой. И бабу себе завёл, приличную, а не потаскушку из обоза. Я уже готовил ему новый программный пакет. Народ уже первоначально принял тезис о том, что комиссары – плохие, теперь же речь Арчаха, которую он произнесет на закрытии фестиваля, должна иметь агрессивный, императивный характер, а-ля пропаганда доктора Г. и писателя Э. Ну, вы помните: "Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал". Только вместо немца здесь будет комиссар.

Я отложил все дела на потом. Сейчас главное – разделаться с этим фестивалем, а потом можно и расслабиться. Несмотря на то, что меня потряхивало от нетерпения и хотелось немедля найти инопланетную электростанцию. Вместо этого я должен играть в политические степные игрища, которые мне вообще ни с какого боку. Но у степняков, этих честных и в чём-то наивных людей, нет иммунитета на такие полит-социальные заезды, вроде агитпропа с его грязными методами политической демагогии. В итоге это может кончиться плачевно прежде всего для меня, а эти ребята просто станут басмачами, и, вполне вероятно, в вооруженной борьбе восстановят статус кво. Что такое гражданская война, нам хорошо известно. И лучше, чтобы до этого дело не дошло.

То, что развесистая клюква, которой я потчевал степняков, дала свои плоды, говорил тот случай, что из молодняка, который прибыл на праздник, двое, хватая друг друга за грудки, говорили примерно так: "Ты чо, Рэмба что ли? Как ща дам!" Меня это несказанно радовало. Добровольцы потихоньку уже волокли бандитов, или то, что от бандитов осталось. Сто таньга – это в степи не хухры-мухры. А мы детям природы дали новую игрушку и бронзовый значок. Теперь кое-кому есть чем гордиться.

Наконец Тыгын соизволил объявить начало праздника. Мы стояли на вершине холма, и хорошо было видно, что долина заставлена палатками, шатрами и просто расстеленными на земле шкурами. Горели костры, люди ходили взад-вперед. Народу набралось немеряно. Предполагалось, что все эти танцы-манцы продлятся три дня. Шоу маст гоу он, типа… Первый день – квалификационный отбор. Жюри, из пяти совершенно седых и дряхлых олонхосутов восседало на куче кошмы и слушало претендентов. Тыгын со мной тоже посидел, мне надо же хоть как-то знать предметную область. Все начинали с классики: Элбэхээн Боотур Стремительный:

Осьмикрайняя,
Об осьми ободах,
Бурями обуянная
Земля – всего живущего мать,
Предназначенно-обетованная,
В отдаленных возникла веках.
И оттуда сказание начинать.

Для общего образования это было интересно. Первый раз. Потом я начал зевать. Потом напрягся, кое-что из спетого было интересно, хотя бы потому, что письменной истории у степняков не было, а древние эпосы, как ни крути – в той или иной степени достоверности и являлись летописью народа. Я мухой сгонял к себе в домик, выпил кофе покрепче и вернулся слушать. Как раз завел свою шарманку седьмой соискатель. Кто слушал олонхо, тот меня поймет. От заунывного пения можно заснуть. Мозг не воспринимал многочисленные словесные завитушки, мелизмы и прочие ретроспекции с реминисценциями. Я сосредоточился и сделал умное лицо с налётом восторга. Типа я в опере и слушаю Верди. Типа. Пришлось включить логический фильтр.

Вкратце. Вступление, как и полагается, началось от сотворения мира. Потом пошли подробности. Оказывается, были три шайки с претензиями на мировое господство.

Три враждебных рода богатырей -
Светлые исполины айыы
И враги их – верхние абаасы
И подземные абаасы,
Копьями на лету потрясая,

С утра до ночи – день за днем.

Побить друг друга они не могли;
Хоть жестокосерды были они,
Бессмертны были они.