Аудиофильский рассказ No. 7

Алексей Панин Аудиофильский рассказ No. 7

Пётр Ильич прибыл в Петербург на два дня раньше запланированного концерта. В Вышневолоцком уезде произошла авария на железнодорожных путях и из Пскова до Петербурга удалось быстро домчать лошадьми. Как обычно, Чайковского сопровождал настройщик Митрофан – единственный человек, у которого безо всяких реверансов был доступ на любую сцену, пока там шли приготовления к концерту. Достаточно было представиться «Митрофан Григорьев, настройщик Петра Ильича Чайковского», и его без вопросов пускали.

Митрофан был крестьянином родом из Псковской губернии. Чтению и письму был практически не обучен, если не считать нескольких уроков в церковно-приходской школе. Да и не его это было занятие – читать и писать; он обладал другой способностью – особенно хорошо слышать. Благодаря этому и вышел в люди: однажды молодой и ещё не знаменитый Чайковский давал концерт во Пскове, и его настройщик внезапно простудился в дороге и слёг. Не знамо как, но оказался случайно рядом Митрофан, и от звука камертона, много не думая, отстроил на слух фортепиано, да так, что Чайковский изумился.

– Али нотной грамоте обучен, либо у Мацуева стажировался? – поинтересовался композитор.

– Нетути, барин, – отвесил поклон Митрофан. – Нужную ноту услыхал, да фортепиано однажды в Сети увидал – вот и вся наука.

Чайковский похвалил Митрофана, труд щедро оплатил, и с тех пор никому более не доверял настройку инструмента, кроме как Митрофану.

А сегодня весь день свободен. Концерт завтра в восемь часов вечера.

Митрофан надел парадный кафтан, сапоги с парчовыми отворотами и майским днём пошёл бродить по Петербургу. Мимо проносились дорогие экипажи с вышагивающими цугом лошадьми, а в экипажах сидели женщины с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами. В честь годовщины коронации государя афиши были оформлены празднично; они извещали о большом концерте, на котором будет выступать Чайковский. По улицам проходили оркестры. Украшенный жёлто-белыми полотнищами город шумел и уже праздновал. Митрофан то и дело морщился, когда кто-то из проходящих мимо многочисленных оркестрантов брал неверную ноту.

– Вышшее надо на полмизинца, тудыть вас в Мариинку, – с негодованием бормотал он.

По пути внимание привлёк магазин с сияющими за витринами чёрными коробками, походившими на сундуки. Он вспомнил, что Петру Ильичу как раз нужен был новый сундук для платочков и зашёл. Зашёл – и обомлел. То были не сундуки, а странные черные ящики с круглыми гибкими навесами навроде барабанов. На полках стояли металлические ящики поменьше с маленькими ручками и кнопками. Отдельную полку занимали ящики побольше с металлическими дисками наверху, накрыты они были стеклянными колпаками. Играла музыка непонятного происхождения, и не понять было, каким инструментом её извлекали.