Аудиториум. Часть 1

Но тише не стало. Просто грохот и треск заклинаний сменился стонами боли — вечным спутником работы менталистов. Аудиториумские специалисты приступили к работе. Издалека доносились крики и топот лекарей. Люди бежали с носилками.

— Голова… Болит смертельно.

— Пройдет, — ответил я. — Живая — уже хорошо.

— Что… Что случилось?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — надо мной навис Лысый. — Я должен удостовериться, что с девушкой все в порядке.

— Да, конечно. И прошу прощения за неподобающее обращение, ваше превосходительство.

Лысый кивнул.

— Отчаянным временам — отчаянные меры, — устало сказал он. — Я не в обиде.

Я стащил куртку, свернул валиком и осторожно положил под шею Ирэн. Вряд ли я что-то ей повредил в физическом плане, но голова у нее должна была быть после такого чугунной. Лучше какое-то время даже не шевелиться.

Лысый препод присел возле Ирэн на корточки, сосредоточился и поднес руки к ее голове. Увидев его, внимательно разглядев шевроны и эполеты его мундира, Ирэн изменилась в лице. По всему ее телу пробежала короткая судорога, и она уставилась на превосходительство немигающим взглядом.

— Передай своему хозяину, — низким, чужим голосом сказала она, — Кровь льется за кровь. Род гибнет за род. Дети — за детей.

Глава 16

Лысый препод пододвинулся ближе к Ирэн и уставился ей прямо в глаза.

— Кто? — Он схватил ее за плечи. — Кто велел тебе это передать?

Но девушка лишь удивленно моргнула, испуганно взглянула на преподавателя и попыталась отстраниться.

— Что? Я не понимаю…

Он отпустил ее.

— Ясно. Придется поработать с ней в другой обстановке. — Препод словно завис на несколько секунд — явно отправлял кому-то ментальное сообщение. — Ирина Алексеевна, сейчас за вами придут.

Он поднялся. Ирэн порывалась было тоже встать на ноги, но я усадил ее обратно.

— Посиди пока здесь. А лучше — полежи. Сейчас придут лекари.

— Миш, я в порядке. Побило немного, конечно, но… Просто помоги подняться.

— Сиди! Хватит геройствовать! — раздраженно бросил я. — Что ты, что Сперанский, блин. Сплошная головная боль…

Лысый направился к остальным, и я нагнал его.

— Ваше превосходительство, — обратился я. — Девушка вымотана и тоже пострадала. Ее сейчас нельзя допрашивать!

Он обернулся и смерил меня снисходительной улыбкой.

— При всем уважении, ваше сиятельство, вы еще даже не студент Аудиториума. Все, что случается на Полигоне, проходит под юрисдикцией нашей внутренней службы. Прошу, оставьте эту работу для нас. — И словно желая добавить ложку меда в бочку дегтя, он протянул мне руку для пожатия. — От лица всего преподавательского состава благодарю вас за помощь. Тем не менее прошу в будущем воздержаться от подобного героизма. Вы продемонстрировали великолепный потенциал, Михаил Николаевич. Тем обиднее будет вас случайно потерять.

Я рассеянно пожал его руку, и Лысый тут же переключил внимание на других сотрудников.

Значит, наверняка отчасти поэтому Корф хотел кого-то заслать в Аудиториум. Если вуз расследовал происшествия и преступления собственными силами, не исключено, что кое-то могло и вовсе не выходить за стены этого Хогвартса. Но, видимо, что-то все-таки просочилось наружу, раз Пистолетыч развернул целую спецоперацию по моему поступлению.

Тем временем до нас добежала группа медиков и помощников с отличительными знаками Аудиториума. Я узнал нескольких людей в халатах, которых видел на выходе с Восточного Полигона.

Сперва забрали истекавших кровью и тех, кто был без сознания. Я помог уложить нескольких на носилки. Затем увели “средних” — тех, кто был ранен, но мог передвигаться самостоятельно. Я оказался в последней группе — просто шел сам под присмотром руководившей операцией по спасению седой лекарки.

Обоих Сперанских унесли на носилках. Ирэн тоже уложили. Почти насильно. И Лысый в довершение ко всему приставил к ней конвой.

— Идем! — скомандовала дама в белой шапочке. — Старайтесь не отставать. Если чувствуете, что не можете идти, сразу говорите.

Не успели мы покинуть пятачок, на котором развернулся бой, как туда уже заспешили уборщики с метлами, ведрами и тряпками — убирать последствия происшествия. Мне это показалось очень странным: ведь обычно место преступления стараются сохранить в первозданном виде до прибытия криминалистов или как там должна называться аудиториумская служба правопорядка.

Почему Лысый так торопился все убрать? И если в Аудиториуме хотят скрыть подробности случившегося, то как они свяжут языки абитуриентам?

— Ой!

Я остановился и согнулся от резкой боли в голове. Словно в висок воткнули раскаленную спицу. Боль была такой силы, что я едва не упал.

— Юноша! — вскричала медичка. — Что с вами?

Я хватал воздух не в силах ей ответить. Голова горела так, что я не ощущал ничего, кроме этой адской боли. Сила внутри меня тревожно закипала, не зная, как реагировать.

Ко мне кто-то подбежал — но я увидел лишь ноги в ботинках. Кто-то схватил за плечи, удерживая от падения. Перед глазами все поплыло, серый асфальт и желтые листья превратились в грязные пятна…

Стало темно.

***