АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника

Дмитрий Вячеславович Громов АУЕ. Криминализация молодежи и моральная паника

Согласно статье 4 Закона РФ от 27 декабря 1991 года № 2124–I «О средствах массовой информации»[1] в редакции Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ, в средствах массовой информации «запрещается (…) распространение информации об общественном объединении или иной организации, включенных в опубликованный перечень общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ „О противодействии экстремистской деятельности“, без указания на то, что соответствующее общественное объединение или иная организация ликвидированы или их деятельность запрещена».

17 августа 2020 года на официальном сайте Генеральной прокуратуры РФ было объявлено, что «Верховный Суд Российской Федерации удовлетворил административное исковое заявление Генерального прокурора Российской Федерации и признал движение „Арестантское уголовное единство“ экстремистским, а также запретил его деятельность»[2]. «Международное общественное движение „Арестантское уголовное единство“» (как оно названо на сайте Генеральной прокуратуры РФ) в различных источниках также именуется как «Арестантский уклад един», «Арестантский удел един», «Арестантское уркаганское единство», АУЕ, А. У. Е. и др.

Книга, предлагаемая вниманию читателей, носит научный характер, а публикация в ней различных материалов направлена на решение сугубо ознакомительных задач: использование этих материалов обусловлено необходимостью анализа социальных проблем, существующих в обществе, и борьбы с этими негативными явлениями. Подбор эмпирических материалов осуществлялся с учетом пункта 1 статьи 1 Федерального Закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», согласно которому допускается использование «атрибутики или символики экстремистских организаций» в случаях, когда «формируется негативное отношение к идеологии (…) экстремизма и отсутствуют признаки пропаганды или оправдания (…) экстремистской идеологии»[3].

И автор, и редакция категорически осуждают идеологию нацизма и экстремизма.

Введение: постановка задачи

17 августа 2020 года Верховный Суд Российской Федерации признал существование в России крупной криминальной организации «Арестантское уголовное единство», или АУЕ, объединяющей в своих рядах подростков и молодежь. В судебном заседании было установлено, что «АУЕ является хорошо структурированной и управляемой организацией – молодежным движением экстремистской направленности». Подчеркивалось, что «в рамках движения и в его интересах участниками АУЕ совершались экстремистские правонарушения, а также массовые беспорядки». Верховный Суд РФ удовлетворил административное исковое заявление Генерального прокурора РФ и «признал движение „Арестантское уголовное единство“ экстремистским, а также запретил его деятельность»[4].

В этот же день в СМИ со ссылкой на «источник в правоохранительных органах» появилось сообщение, конкретизирующее информацию о «движении»; отмечалось, что «антисоциальное движение криминальной направленности „Арестантское уголовное единство“ (…) [насчитывает] до 34 тыс. активных приверженцев в 40 регионах, из них до 40 % – подростки в возрасте 13–17 лет»[5].

Решение Верховного Суда принималось в закрытом режиме, поэтому не было обнародовано никаких обоснований этого решения: никаких конкретных фактов, никаких документов, на основании которых решение принималось. Ничего не говорилось ни о руководящих органах «движения АУЕ» (так я буду и дальше называть организацию, о которой сообщили Верховный Суд и Генеральный прокурор), ни о системе лидеров и координаторов, ни об организационно-штатной структуре, ни о системе принятия и исполнения решений, уставе, условиях членства, финансировании и прочем. Не были конкретно названы и «массовые беспорядки», которые, согласно заявлению, совершались участниками «движения АУЕ» в его интересах. «Хорошо структурированная и управляемая организация» стала как бы «фигурой умолчания»: было заявлено, что она есть, но не были раскрыты никакие конкретные факты, позволяющие утверждать, что речь идет именно об организации, а не о чем-либо другом.