Аукцион

Возвращенец появился на двадцать втором куплете. Он был густо-зеленый, сильно заросший с одного бока мхом и неразговорчивый. Василий охнул. Он узнал в чудище домового Тыманчу, бывшего одноклассника по начальной школе. До заселения в избу Ягушенции Тыманча имел вполне себе нормальный вид и слыл местным оратором, чье красноречие доводило слушателей до желудочных колик. Сейчас членораздельная речь давалась ему с трудом. То ли он был вдупель пьян, то ли обрастание мхом сильно повлияло на его способность изъясняться понятно. Он имеет право не свидетельствовать. Затянуло, потом оттянуло. Туда и обратно. Чего-чего, а против себя фиг. Ни разу не тепло. Сосны и сосны. Как хоббит.

Речевые потуги Тыманчи прервал обормот Самоварчиков.

– Кончай базар, папаша, – крикнул он аукционисту, размахивая хвостом. – Заладили: затянуло, оттянуло. Чего тут разбираться! Выбросить стиралку к чертовой матери, и вся недолга. Как заселимся, в тот же вечер только на фотке и останется. И просторно станет. Вот нарожает мне подруга пацанов, – он крепче прижал к себе Марфушу, – будет им где порезвиться.

Бабу Ягу затрясло.

– Ушлый какой – выбросить! Я те покажу, как чужим имуществом разбрасываться! Под штрафные санкции меня хочешь подвести? Пальцем дотронешься – чебуреком станешь.

– Уважаемый, – раздраженно произнес аукционист. – Отстаньте от пожилой женщины. Ну чем вам стиральная машина не понравилась? Стоит себе спокойно, никого почти не трогает. Огибаете ее стороной и живете припеваючи. А вы – выброшу, выброшу. Нельзя. К вашему сведению, данный агрегат обременен договором сервитута, его на сантиметр переставить невоз…

Тут Баба Яга ткнула аукциониста в бок, и он умолк, прервав фразу на полуслове.

В ответ на тираду аукциониста обормот громко заржал и чмокнул Марфушу в сочные губы.

Василия перекорежило, более того – он пришел в ярость. Вообще-то, он был миролюбивым домовым, но после только что увиденного на ветке дуба он будто с того дуба упал, причем другим – свирепым и кровожадным мавром. Он готов был задушить ветреницу Марфушу, зарезать Самоварчикова и повеситься на осине, оставалось лишь определить последовательность действий. В тот момент, когда он размышлял, где раздобыть нож и веревку и кому завещать цыганскую серьгу, Сигизмунд дернул его за руку. Василий отмахнулся – не до тебя. Но друг настойчиво теребил рукав – болотные хмыри становятся жутко назойливыми, когда им что-то нужно. «Чего тебе?» – спросил Василий, не отрывая глаз от топорика на поясе упыря-дровосека. Может, на осине лучше повесить обормота, а самому зарубиться топориком? Но тут Сигизмунд произнес нечто, от чего в голове новоиспеченного мавра будто шаровая молния взорвалась.

Сервитут? Сигизмунду интересно, что такое сервитут? Василий засмеялся. Последняя его хозяйка была из юристов, а читать он любил всегда. И как раз вчера дочитал в большом юридическом словаре статьи на букву «с». Наскоро объяснив Сигизмунду, что сервитут – это право ограниченного пользования имуществом, которое находится на чужой территории, он вернулся к своему открытию.

Если стиральная машина Бабы Яги обременена сервитутом, значит, кто-то пользуется ею для своих целей. А поскольку сообществу об этом ничего не известно, договор между владелицей и пользователями агрегата в Регпалате Забайкальских лесов не зарегистрирован и Ягушенция скрывает от всех важную информацию.

Сердце Василия застучало где-то в горле. Аукцион на глазах вырывался из накатанной колеи мирных торгов на усеянные тайнами просторы детективного жанра. Догадывается ли об этом сообщество? Судя по тому, как Ягушенция совещалась с аукционистом, лишь этот прохиндей в курсе масштабного мошенничества.

Он быстро перебрал в уме факты. Барабан стиральной машины, вращающийся без электричества. Сама стиральная машина, затягивающая в себя случайно подвернувшихся и обремененная сервитутом. Исчезновение за год трех жильцов избушки. Возвращенец, обросший мхом. Все сходилось один к одному. В голове Василия прояснилось, будто он заполнил в пазле последние пустые клеточки. Обжигающая ревность в его сердце уступила место ледяному расчету. «Так не доставайся же ты никому!» – мелькнула в голове вычитанная где-то фраза.

Меж тем сообщество развлекалось. Не каждый день ему так везло со зрелищами. Тыманча куда-то делся, а Баба Яга и Кукуцаполь стояли друг против друга и громогласно переругивались, талантливо подбирая для оскорблений все более сочные выражения. Их виртуозная перебранка давно вышла за тему лота и то и дело перебивалась восхищенными восклицаниями и аплодисментами внимавшей им публики. Поэтому никто не увидел, как Василий вылез из своего ряда, подошел к аукционисту и что-то ему сказал. Никто не заметил, как аукционист после этого позеленел. Но когда тот выдернул Бабу Ягу из насыщенной дискуссии и зашептал ей что-то на ухо, все умолкли. Будто почувствовали, что в шуме и гаме могут пропустить нечто более интересное.