Аура

Аккуратно поднялся по лестнице, в два шага миновал ржавую платформу и вышел наружу. Зажмурился – солнце после темного помещения резало глаза. Картинка перед глазами поплыла и на момент погрузила меня в темноту. Через долю секунды темнота рассеялась и передо мной вновь возникла улица, всюду поросшая деревьями и кустарником. Среди них слева едва проглядывалась уже знакомая тропинка, по которой я стал возвращаться. На обратном пути огибать двор вдоль домов я не стал, а пошел напрямик, по тропинке через детский сад.

Кругом было достаточно тихо. Тревога за друга бередила мои мысли, заставляя ускорять шаг. Пройдя несколько шагов вдоль сада, я остановился. Сейчас меня видно с верхних этажей как минимум трех домов, а также из детского сада. Дойду до конца садика, и следующие метров двадцать пять мне придется передвигаться по еще более открытой местности. Там я могу быть обнаружен практически из любой точки двора. Такой риск я себе позволить не могу.

Вернувшись к тому месту, куда меня привела косая тропинка со двора, по ней же я свернул к углу дома и стал двигаться по тому же маршруту, каким пришел сюда, только в обратном направлении. Девятиэтажное некогда жилое здание отбрасывало в разные стороны двора пучки солнечного света – они отражались от обломков стекол в оконных рамах дома. Несмотря на то, что окна были пыльными и мутными, свет, который они отражали, был очень ярким. Он слепил, когда я проходил один из таких участков под окнами соседнего дома.

Температура на улице подходила, думаю, к тридцати градусам. Футболка, пропитавшаяся потом, прилипла к спине. Жара была настолько удушливой, что губы у меня пересохли.

«Воду надо экономить, пока не придумаем, как быть дальше», – вертелось у меня в голове.

Пот со лба тек по лицу. Капля коснулась верхней губы. Я инстинктивно облизнулся. Сухие губы покрыла тугая влажная пленка, которая тут же начала высыхать, а у меня во рту возник слегка соленый привкус. Деревья здесь росли в произвольном порядке – несколько молоденьких берез со стволами не толще рукоятки молотка росли прямо на козырьках подъездов. А тополя, некоторые из которых с трудом мог бы обхватить руками взрослый мужчина, местами достигали верхних этажей домов, а какие-то и вовсе были выше.

Природа навсегда забрала себе это место. В один из дней, буквально в одночасье. Теперь человек здесь только гость. И так будет всегда. Стены некоторых домов опутывал плющ, который ветвился вверх, исчезая в окнах третьего и четвертого этажей. Незавидная участь, которую городу надо принять – остаться один на один с природой и год от года стираться под ее натиском.

Но, надо сказать, природа не была жестока. Жесток был случай, который привел к обстоятельствам, что лишили дома десятки тысяч человек. В этом отношении природа даже гуманна: она пытается возродиться после той раны, которую ей нанесли люди со своим техническим прогрессом.

Эти мысли выстраивались у меня в голове, в то время, как я проходил, пригнувшись, мимо окон первого этажа. Разбитое стекло хрустело под ботинками вместе с мелкими камнями, которые попадали под подошву. Я то и дело озирался вперед-назад, и наверх, и на окна соседних зданий, стараясь быть максимально осторожным.

Мох заполнил каждую трещину в фундаменте, рос повсюду, а местами прямо из земли, которая лежала поверх асфальта. Он покрывал даже пласт прогнившего куска поролона, которых валялся между ветками кустов – видимо, когда-то это был матрас.

Я дошел до конца дома, того, который слепил меня отраженным светом несколько минут назад, проскочил проем между ним и рядом стоящим зданием, и продолжил движение вдоль последнего. Четверть века – вполне достаточно, чтобы новый хозяин почувствовал себя здесь вольготно и располагался там, где ему вздумается.

Буквально утром, по пути сюда, я увидел кустарник, который рос прямо посреди прихожей в деревянном доме, из щели между половицами. Он раскинулся на большую часть комнаты. А в городе мы видели клен, который рос из крыльца магазина: он вздымал бетонные плиты, а его уродливый кривой ствол, врастающий в асфальт, напоминал бесформенную трубку – он был изогнут в обе стороны, прежде чем расходился на множество корней, большая часть которых была на виду.

Внезапно в голове будто что-то выстрелило. Я почувствовал резкую пульсирующую боль, отдающуюся в затылочной части. На момент я остановился, правым плечом прижавшись к стене. Бутылку с водой машинально поставил на землю. Поднял согнутую в локте руку и прижался к ней головой, ладонью опершись о стену. Закрыл глаза.

В темноте возникали оранжево-желтые круги: они кольцами начинались где-то за пределами досягаемости и медленно сходились к центру, становясь все уже, а следом за ними выплывали новые и также сужались к центру, заменяя исчезающие.

Подобный эффект я наблюдал в детстве, когда я ложился в кровать и закрывал глаза, пытаясь уснуть. Боль притупилась, а пульсации, вызывающие дискомфорт, стали едва различимыми. Через полминуты эти ощущения исчезли окончательно. Я открыл глаза.