Аурлийский цикл. Книга 2. Потерянный мир

— Предпочту отказаться, — Кэру пришлось приложить немалые усилия, чтобы быть вежливым с этим монстром.

— Если не лукавить, то вы приняли верное решение. Большинство моих клиентов не обретают счастья, получив драгоценное знание. Напротив, многие из них теряют смысл своего существования.

— Га-либ последний из народа муэров. У них принято поклоняться смерти. Уверяю, его понимание морали и справедливости сильно отличается от твоего. Если бы не его редкое умение, империя давным-давно бы скинула его с Башни Бури, — пояснила Минна аурлийцу.

— Он и вправду может предсказать смерть? — спросил Итан, игнорируя хозяина дома.

— Предсказать? Давая подобное определение моей работе, вы наносите мне глубочайшее оскорбление. Оставьте туманные предсказания гадалкам на городской ярмарке. Я могу точно сказать вам, как и где вы умрете, описать обстоятельства, которые будут вас окружать в этот момент. Для этого мне будет достаточно лишь малой части вашей плоти. Готовы расстаться с большим, и я узнаю ваше прошлое и будущее куда более детально.

— Смогу ли я в таком случае предотвратить свою смерть?

— Вряд ли, разве что немного изменить обстоятельства. Не слышал, чтобы кому-то удавалось избежать предначертанного, но вы хотя бы будете знать, сколько времени вам отведено. Скажите, вы единственный представитель своего народа или есть еще кто-то? Возможно, они будут более сговорчивыми. Только не оскорбляйте меня ложью о том, что вы утларг. Пахнете вы похоже, но в вас я чувствую какую-то особую пряность.

— Я один, — поспешил соврать аурлиец.

— Печально слышать. Поверьте, я многое знаю об одиночестве, — взгляд монстра рассеялся, проходя сквозь собеседника.

— Как получилось, что вы стали последним муэром? — спросил Кэр, предполагая, что империя предпочла оставить лишь одно столь опасное существо исключительно для своих нужд.

— Ты не рассказала обо мне моему гостю? — искренне удивился Га-либ, переводя взгляд на отступницу.

— Ко встрече с тобой трудно как-то подготовить, — натянуто улыбнулась Минна.

— Видите ли, я был рожден с дефектом. Большинство представителей моего народа жили лишь с одной целью — умереть. Я оказался не таким, поэтому, когда главный жрец объявил час великой жатвы, я трусливо предпочел не присутствовать на церемонии. Оказавшись на пороге смерти, я открыл для себя страсть к изучению этого мира, судеб его обитателей. Захотелось попробовать всего. Вы ведь меня понимаете?

— Возможно, в каком-то извращенном смысле. Среди моих товарищей есть один, чья любовь к искусству и человеческим телам может посоперничать с вашей. Думаю, вам было бы что с ним обсудить, — ответил аурлиец, вспомнив доктора Рокуэла.

— Надеюсь, когда-то мне доведется с ним познакомиться. Возможно, он проникнется моими идеями.

— Зачем вы распотрошили эту несчастную, если для работы вам достаточно лишь малого куска плоти? — Кэр старался не оборачиваться, когда указывал рукой на подвешенное за его спиной тело.

— Тут дело не в работе. Ее руки мне хватило лишь для того, чтобы нащупать воспоминания, способные удовлетворить любознательность моего заказчика. Остальное потребовалось для того, чтобы перенести ее черты на холст.

— Не понимаю, — искренне развел руками Итан.

— Вы и не сможете. Вам этого не дано в силу вашей природы. Не обижайтесь, просто вы не рождены для подобного. Поглощая органы этой лантки, я впитывал ее сущность в себя. Не только воспоминания, но и коктейль из мыслей и эмоций. Можно без преувеличения сказать, что я прожил ее жизнь. Никто в этом мире не знал и уже не узнает ее лучше, чем я. Скорее всего, я понимаю свою жертву даже лучше ее самой, так как могу взглянуть на ее жизнь со стороны. На холсте она изображена именно такой, какой сама себя ощущала. Я сделал ее бессмертной, — несмотря на все отвращение, что вызывал Га-либ, нельзя было не признать, что уровень увлечения собственным делом образовывал вокруг него притягательную ауру даже против воли собеседника.

— Или вы могли отпустить ее, спася тем самым жизнь, — гуманистическое мировоззрение Итана едва не заставило его ударить монстра по лицу.

— Для чего? Ее муж не дал бы ей скрыться. Изуродованное тело нашли бы в городской канаве. Лантку никто бы не опознал. Поймите, ее народ не признает даже того мельчайшего свободомыслия, на которое она осмелилась пойти. Давайте постараемся абстрагироваться от предыстории создания. Что вы думаете о картине? — примирительно произнес Га-либ.

— Выполнено мастерски, но я всегда буду видеть в ней загубленную судьбу несчастной девушки, — был вынужден мрачно ответить Кэр.

— Тем она дороже. Задумайтесь, вы можете провести всю свою жизнь, не осознавая ее ценности, но стоит вам понять, что вот сейчас вы умрете, и каждая дополнительная минута покажется невероятной драгоценностью.

— Пускай ваша философия останется вашей философией, — сдался аурлиец, не желая спорить с монстром.

— Разумеется, я не ставлю своей целью навязывание вам своих идеалов, просто предлагаю немного поразмыслить о жизни и смерти. А что вы скажете об оттенках? — не выпускал своего собеседника из разговора Га-либ.