Аусвельмские охотники (СИ)

Нич с трудом поднимался на ноги. Его слегка покачивало, и Эрна начала опасаться, что укус айзё оказался серьезным. Парень переводил ошеломленный взгляд то в угол, где только что развеялся пылью айзё, то на свои руки, сжимающие чужой ТУС, и совершенно не обращал внимания на пропитывающийся кровью рукав. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем он заговорил.

– Вот я дурак! Придумал – руками! Совсем голову потерял. Ты такая умничка! Ты мне жизнь спасла, ты хоть заметила?

– Да, наверное, – рассеянно согласилась Эрна. Ее мысли сейчас занимало другое. – Но что произошло? Ты так орал, будто ты знаешь… вот это.

– Конечно, – Нич сглотнул. – А ты не поняла? Это же та самая ведьма, с которой я встретился в детстве. После которой все пошло наперекосяк. Выходит, она айзё. Тогда все ясно. До сих пор никто толком не знает, на что способны эти твари. Я ведь у многих колдунов был, но никто не мог объяснить, что со мной случилось.

– Но как это могло получиться? – Эрна была изумлена. – Почему она снова?.. Почему ее не изловили охотники?

– Не всех ловят. Иногда они успевают уйти обратно. Попробуй-ка отличить вот такого оборотня в толпе. Помнишь, сколько времени в тот раз с Гарром ловили ведьму?

– Значит, они умеют возвращаться?

– Почему бы им этого не уметь? Я же говорю: очень непонятные твари.

– Но получается, – спохватилась Эрна, – мы теперь так и не узнаем, что с тобой тогда произошло?

– Думаю, просто все, – Нич пожал плечами. – Достаточно вспомнить речи нашего домашнего монстрика. Питание. Они ведь питаются чем попало, верно? Почему не предположить, что оно съело какую-то часть меня? Просто не руку или ногу, а… способность, к примеру.

– Не знаю, – неуверенно протянула Эрна. – Непонятно как-то. Но ты прав, наверное. Как еще это все объяснить?

– Ладно, – Нич вздохнул и подобрал с пола свое оружие. – Давай уже пойдем отсюда. Мы сделали, что могли. Кажется, сегодня напьюсь.

Эрна молчаливым кивком согласилась со всем: и с прозвучавшим предложением, и с планами коллеги. Возразить было нечего. Спрятав свое оружие, они побрели к выходу.

– Оооу! – Нич вдруг замер на пороге. – Ты только посмотри на это!

Эрна проследила за взглядом напарника, но решительно ничего интересного не увидела. Он разглядывал небо, тяжелое, осеннее, с одной стороны закрытое темными рваными тучами, с другой – ярко освещенное солнцем. И под небом ничего примечательного не наблюдалось: над крышами гниющих строений трепетали разноцветные листья, зеленые, красные, желтые…

– Что такое?

– Погодка-то какова, а? А ветер! – Он зажмурился и, широко раздувая ноздри, вдохнул холодный воздух. – Листьями пахнет.

– Нич! – Эрна несколько встревожилась. – Ты опять придуриваешься?

– Ничуть не бывало! – Он изобразил оскорбленное достоинство. – Ты прямо-таки обижаешь мою тонкую поэтическую натуру. Неужели ты не видишь ничего особенного?

– Нет, ничего. Все как всегда.

– А я этого с пяти лет не видел. И как ты думаешь, насколько оно для меня обычно?

– Так ты… – до Эрны вдруг дошло.

– Я вернулся! – Нич громко и счастливо расхохотался. – Ты понимаешь, девочка моя, что это значит? Я все-таки смог отобрать себя обратно!

– Вот это да! – Эрна смотрела на него во все глаза. – Это же здорово, Нич!

– Еще бы! – с энтузиазмом подтвердил тот. – Напиться все-таки придется. Просто чтобы не свихнуться от избытка чувств. Мне же теперь нужно учиться как-то со всем этим справляться.

– А что ты чувствуешь?

– Все! – Нич раскинул руки, словно пытаясь обнять весь мир. Быстро понял, что с этой задачей ему не справиться, и заключил в объятия одну Эрну. Та только невнятно пискнула и вытаращила глаза.

– Ладно, домой, домой, – Нич смеялся, и теперь этот смех был совсем не таким, как прежде. Раньше в нем то и дело проскальзывала злая насмешка, не то над собой, не то над миром, а теперь звучало только удивление.

– Удачно поохотились, – саркастически прокомментировала Эрна, желая хоть как-то вернуть почву под ногами. Кажется, хорошо знакомого напарника здесь больше не было.

***

Нич переменился разительно. Эрна только теперь, в сравнении, начала понимать, насколько неестественной была его прежняя, наигранно-легкомысленная веселость. Теперь смех из него просто переливался через край. И его восхищало буквально все. Как внезапно прозревший слепец, он смотрел на все другими глазами. Истории, которые он непрерывно рассказывал Эрне, приобрели новое звучание. Все чаще он употреблял фразу: «Я раньше никогда не замечал…» Слова сами собой вдруг складывались в рифмованные строчки, и тогда Нич от души веселился над этим.

О том, что с ним произошло, он рассказал остальным коллегам, изрядно тех ошеломив. Никому ни разу не приходило в голову, что этот парень – просто гениальный притворщик. Но, посмотрев на него теперь, все вынуждены были согласиться: да, изменился. И даже сложно было сказать, в чем именно это выражалось. Все та же усмешка, те же вольные манеры, те же бесконечные истории. Но что-то во взгляде, в интонациях, в жестах, в словах…

– Я уйду отсюда, – заявил он однажды. – Вот только Кайс вернется на службу, так сразу и уйду.