Аутентичность

Перед окнами рос куст шиповника. На крыльце лежали желтые листья. Между двух сосен была натянута веревка с бельевыми прищепками. Устройство для умывания, именуемое рукомойником, было приделано к третьей сосне, ближайшей к дому. Под кривоватым дачным столиком, накрытым клеенкой, Стив заметил ржавый, покореженный мангал — наверное, очень старый, но вряд ли когда-нибудь принадлежавший Анне Андреевне. Все говорило о том, что дом и сейчас обитаем.

Арина подошла к столику и стала стряхивать рукой сосновые иголки с клеенки. Коля, глядя себе под ноги, поплелся к забору в траву — он хотел найти еще один гриб. Приближался Влад, закрывший ворота:

− А ведь нет никого! Конец сезона!

− Не кричи, − сказала ему Арина. — Зачем кричать?

− Смотрите, − сказал Влад, понизив голос. — Все дачи пустые. Литфонд, а не могут сторожа нанять. И сколько же она тут жила?

— Достаточно долго, − сказала Арина.

Стив знал точно:

− Десять лет. С пятьдесят шестого по шестьдесят пятый. Последние десять лет жизни. — И тут же поспешно уточнил: − Десять лет, но не зим.

− Разумеется, − пробормотал Влад. — Это летние дачи.

Сопровождаемый Владом и Ариной, Стив обходил дом посолонь — posolon, по часовой стрелке — clockwise. Он пожирал глазами все, что видел, любую деталь: окно на чердак, две обитые железом трубы, кривые березки и стройные сосны, окружавшие дачу, а также редкие пни — stumps.

− Третье крыльцо, − удивился Стив.

− Запасное, − сказала Арина. — Сейчас в этих домиках по два писателя живут. Каждому по крыльцу, и одно общее. Так у всех.

− Двенадцать писателей на шесть будок, − сосчитал Влад.

− Будка только у Ахматовой, − сказал Стив.

− Да они тут все одинаковые.

− Нет, — настаивал Стив на своем, — только Ахматова называла свой дом будкой. Теперь это историческое название.

Подошел Коля, он держал гриб:

− А как по-английски «будка»?

 − Если говорить kennеl или sentry — box, в данном случае будет неточно. Это все-таки не собачья будка и не караульная будка… Поэтому я перевожу так: budka.

− А правда по-английски «дача» так и будет «дача»?

− Cottage. Но и dacha тоже есть. Это после Чехова, − сказал Стив.

− Значит, мы обменялись: вы нам коттедж, а мы вам дачу, − заключил Коля.

− Нет, нет. Это не обмен. В Англии не отказались от коттеджей, в России не отказались от дач. Правильно будет: мы поделились.

− Is it a dacha? — обращался Коля в пространство. − No, it is a budka.

Гриб у него был подберезовиком. Коля сказал:

− Подсосновник.

Помолчали.

− Вообще-то, − сказала Арина, − можем и внутрь зайти, если так уж вам хочется.

Стив не понял:

— Куда?

− Туда. Он ключи рядом с крыльцом прячет. Я знаю.

— Кто прячет ключи?

— Ну, тот, кто арендует эту часть дома.

Стив снова не понял:

− Простите?

Арина наклонила чурбан перед столиком — посмотреть, нет ли ключей под ним. Подвинула дощечку, зачем-то прислоненную к фундаменту.

− По-моему, − сказал Влад, − эта идея не очень хорошая.

− А по-моему, очень хорошая, − и просунула ладонь в щель под крыльцом, к ужасу Стива. — Посмотрим и на место положим.

− Нет! − воскликнул Стив. — Ни в коем случае! Это неправильно! Нельзя!

− Без паники, − сказала Арина, достав мобильник из кармана куртки. — Сергей Анатольевич, наши приветствия! Не сильно отрываю?.. Слушай, мы тут в Комарово рядом с тобой. С нами англичанин, ты, наверное, знаешь… Стив Роут, помнишь, на вечере… Да нет, он Ахматову переводит… Короче, я хочу ему показать… Под окном?.. А где под окном?.. Слева, справа?..

Она протиснулась между столиком и шиповником к стене дома и приподняла с земли край железяки, засыпанной мелкими веточками и сосновыми шишками, − там лежал полиэтиленовый пакетик с ключом.

− Ага! Спасибо! Нашла. Чао!

Сердце Стива сильно забилось. Он и представить себе не мог, что побывает в будке Ахматовой.

− Делов-то, − сказала Арина, открыв дверь. — Милости просим.

Вошли на веранду все четверо. Стив увидел старое дачное кресло, журнальный столик на трех тонких ножках. У стены стояло в собранном виде то, что называлось, как он знал хорошо, раскладушкой. На кухонной тумбе, похожей на ящик, располагались электрические плитка и чайник. Тщательно вытирая ноги о пупырчатый половичок из жесткого пластика, Стив разглядел веник, топор и резиновые сапоги, надо полагать, Сергея Анатольевича.

Как видно, веранда одновременно служила кладовкой и кухней.

Направо вела застекленная дверь — Арина открыла ее и посторонилась, приглашая Стива переступить первым порог.

Стив сделал шаг и оказался в комнате.

В комнате Ахматовой.

− Ну, проходи же, Стив, мы тоже хотим.

Но он оцепенел. Очнулся, когда его отодвинули в сторону.

Перед ним была печка-голландка, когда-то она грела Ахматову − Стив сожрал ее глазами немедленно; у противоположной стены стояли бок о бок два старых шкафа — Стив сожрал их глазами немедленно; стол у окна — Стив его сожрал, и еще раз сожрал, и еще раз глазами сожрал. Странно, что предметы не исчезли: столь ненасытен и всепоглощающ был взгляд Стива. Арина с опаской следила за гостем.

− Тю-тю, − коснулась его плеча.

− Можно? — спросил Стив сдавленным голосом.

− Можно — что?

− Сесть на стул.

− Да кто ж не дает?

− За стол.