Аутизм и "модель психического"

В теории Лесли предсказываются не только неудачи с задачами на построение модели психического, такими как тест Салли-Энн, которые в противном случае были бы совершенно неожиданны, но также описываются неудачи аутичных детей в следовании за воображаемым сюжетом при вымысле. Формирование и использование модели психического зависит не только от опыта людей и того, что они делают, но и решающим образом зависит от осознания психических состояний. Осознание психических состояний может быть достигнуто только с использованием репрезентаций второго порядка. Таким образом, реальное положение дел (разноцветный шарик в коробке) не противоречит убеждённости Салли (что шарик в корзинке). В теории также описывается склонность аутичных детей к буквальности, например, их неудачи в понимании и использовании иронии. Здесь вновь утверждение вроде "вы сегодня в хорошей форме" не противоречит установленному знанию, что человек, к которому оно адресовано, в действительности находится в состоянии похмелья и, следовательно, в особенно плохой форме. Во всех этих примерах можно видеть, что репрезентации второго порядка представляют собой мощный инструмент для обработки потенциально противоречивой информации.

Давайте вкратце рассмотрим, что включает в себя понимание того, что некто представляет, будто чашка наполнена и плюшевый медвежонок может отхлебнуть из неё чаю. Это не соответствует истинному положению дел, но соответствует воображению некто. Согласно такому взгляду, понимание притворства включает учёт психических состояний, и что в самом деле удивительно, так это то, что все обычные двухлетние дети понимают, когда другие притворяются. Пожалуй, менее удивительно, что эта способность находится в расцвете при полном построении модели психического, которая позволяет ребёнку манипулировать и, несомненно, получать выгоду от позиций, убеждений и чувств других людей по поводу разных вещей.

Может быть, первый признак примитивного построения модели психического есть даже раньше, чем мы думали до сих пор. Возможно, что поведение с "разделением внимания", показываемое некоторыми детьми в возрасте ещё до года, предполагает некоторое понимание психического состояния другого человека. Когда ребёнок без видимой причины смотрит на мать и одаривает её сияющей улыбкой, он, может быть, делает это "просто" чтобы показать ей свою любовь. Это будет пример преднамеренного экспрессивного жеста. Если это так, то недостаток связанного с "разделением внимания" поведения у маленьких аутичных детей, наблюдавшийся, к примеру, Сигман и её коллегами (обозревалось в 1987), попадает в точку: мы можем идентифицировать его как самый первый надёжный симптом аутизма, первый сигнал о неудачах в "чтении мыслей".

Сбой в механизме отделения будет очень простым объяснением "причины" триады нарушений. В реальности, однако, вопросы редко бывают простыми. Имеется много других направлений, на которых возможности метарепрезентации могут не дать эффекта, оказаться слабыми или порочными. Очень вероятно, что мы должны различать степени неудач. Это позволит нам описать то клиническое явление, что аутизм может, очевидно, быть лёгким у одних людей и тяжёлым у других. Ещё одна нуждающаяся в рассмотрении гипотеза — что лежащий в основе триады нарушений провал случается просто из-за чрезмерной задержки в развитии. Если бы это было так, то мы могли бы объяснить, почему небольшое количество более зрелых и высокоодарённых аутичных детей кажутся способными понимать притворство (Льюис & Баучер, 1989) и ложную убеждённость (Барон-Коэн, 1989). Возможно, что эти индивиды приобрели способность к формированию и использованию репрезентаций второго порядка в более позднем возрасте. Тем не менее, пропущен период развития, когда эта способность должна оказать надлежащее воздействие на потенциал формирования модели психического.