Ава

Хватая неразбитые до конца рамки с фотографиями, она резала об стекло пальцы и ладони, но только радовалась вспышкам боли. Она била кулаком по стене, сшибая костяшки. Дергала себя за волосы, едва не выдирая пряди с корнем. Она веселилась, смеялась и рыдала навзрыд.

Но всей боли в мире было слишком мало. Нужно было что-то гораздо более серьезное и весомое, чтобы утолить чудовищный гнев, и когда Аве на глаза попалось зеркало на стене в вычурной старинной рамке, которое они с Чарльзом когда-то нашли на блошином рынке, она ударилась об него лбом.

Она не успела понять, что натворила. Какая-то частичка нее вскрикнула от ужаса за секунду до того, как треснуло зеркало, и попыталось удержать Аву от рокового шага, но было слишком поздно.

Во внезапно обрушившейся тишине Хейз смотрела на жуткую паутину трещинок на зеркальной поверхности. Тонкие и опасные, они стремились к центру, где в точке удара между осколков торчала пара рыжих волосков.

Медленно, будто поднимаясь из глубины, до Авы начало доходить осознание произошедшего. Смотря на свое перекореженное разбитым зеркалом отражение, она увидела, как из-под огненных прядей по ее снежно-белому лбу спустилась густая алая капелька. С неотвратимой неспешностью кровь прочертила тонкую линию вдоль носа девушки и скатилась ниже, а ее уже догоняла новая красная бусинка. И еще одна, и еще…

Вновь запел ситар. Гитары. Барабаны. Голос…

Выронив пустую бутылку виски, Ава закрыла глаза и упала в обморок.

[1] «Волшебница Шалот» Альфреда Теннисона. Перевод К. Бальмонта.

[2] Одно из имен Пола Атрейдеса, главного героя первых трех романов саги «Хроники Дюны» Фрэнка Герберта.

[3] Западная Петля (West Loop) — бывший промышленный район к западу от даунтауна Чикаго. Ныне здания заводов и складов района переоборудованы под рестораны, бутики, художественные галереи, лофты и т. д.

[4] «Paint it, black» группы The Rolling Stones.

Глава 12. «До того, как встретила тебя.»

У котов есть такое свойство: стоит им появиться в доме, как оказывается, что они были здесь всегда — даже если час назад никаких котов у вас не было.

(с) Терри Пратчетт.

— Меня нашла Эмма. Когда мы созванивались в последний раз, она взяла с меня слово, что я перезвоню в любом случае, вне зависимости от того, столкнусь с Чарльзом или нет. Но я так и не перезвонила, в приступе ярости напрочь позабыв о своем обещании. Эмма весь вечер ждала у телефона и, зная меня, порядком перенервничала. Она пыталась дозвониться, но ей, естественно, никто не мог ответить. Тогда она послала все к черту и, несмотря на поздний час, отправилась ко мне. К счастью, у нее был запасной ключ от моего дома. Я взяла в привычку отдавать ей дубликат после того, как как-то раз потеряла ключи от предыдущей квартиры, а Чарльз тогда уехал в другой город по делам. Она боялась, что не в силах справиться с разрывом, я сделаю с собой что-нибудь страшное. Что ж, сестра оказалась права.

Она ужасно испугалась, когда обнаружила меня лежащей последи разгромленной квартиры с кровью на лице и руках, и незамедлительно вызвала скорую. К моменту их приезда я уже пришла в себя и, вспомнив, что натворила, ударилась в панику. Меня сковала осознание того, что я сама, по собственному желанию разбила голову об зеркало. Кровь залила мне лицо и страшно болела голова. Мне казалось, что острый осколок застрял у меня в черепе и я умру. Меня жутко перетрясло.

Но должно быть я родилась в рубашке, потому что даже в тот раз отделалась в основном испугом. Осколок зеркала вспорол мне кожу на голове, чуть выше линии роста волос, но царапина оказалась поверхностной, не больше сантиметра. Да и крови не было так много, как мне со страху показалось. Моим рукам от разбитого стекла досталось куда больше, да и то ранки были не настолько значительными, чтобы ставить швы. Фельдшер вколол мне успокоительное, обработал и перевязал порезы, посоветовал обратиться за консультацией к психологу и был таков. Мы с сестрой остались одни и весь остаток ночи просидели вдвоем на диване. Я вцепилась в утешающую меня сестру мертвой хваткой и боялась заснуть. Меня всю сковало от страха. Мне чудилось, что царапина на моей голове на самом деле серьезная рана и мне ни в коем случае нельзя засыпать, иначе случить непоправимое.

В итоге Эмме все-таки удалось меня успокоить, убаюкать и я уснула прямо на диване. Царапина за время моего сна так и осталась просто царапиной и впоследствии затянулась меньше, чем за неделю. Даже шрама не осталось. Но меня еще долгое время мучил затаенный ужас от содеянного. Как бы я ни издевалась над собой в бытность подростком, что бы не позволяла делать с собой другим, мне в голову не могло прийти, что я могу подойти так близко к краю. А если бы осколок зеркала действительно застрял у меня в голове? А что если бы я изуродовала себе лицо?