Авалон

В башне вновь наступила тишина. Тангейзер и Шерлок продолжали смотреть на экран. А тот показывал все ту же картинку. Вдруг Дарий подошел вплотную к мужчине и женщине и обнял сначала отца, а потом мать. И они по очереди обняли его. Танкист, не разворачиваясь, сделал шаг назад и медленно кивнул. И тут же фигуры его родителей начали погружаться в серое дно котловины. И отец, и мать подняли руки в прощальном жесте — и исчезли. Командир танка еще немного постоял, опустив голову, а потом развернулся и побрел к склону.

Через несколько минут он вошел в башню. Лицо его было бледным, и Тангейзер с Шерлоком поняли, что сейчас его лучше ни о чем не расспрашивать.

— Парни, я пойду, полежу, — опустошенно сказал Дарий. — Бенедикт, двигай прежним курсом. Тан, контролируй.

И, ссутулившись, ушел в бокс.

Следователь с постлейтенантом молча переглянулись, а танк тронулся в дальнейший путь.

Но не прошло и десяти минут, как Дарий вновь появился в башне.

— Не лежится, — произнес он и сел в свое кресло, которое поспешно освободил Тумберг. С силой потер руками щеки, обвел взглядом спутников и едва заметно усмехнулся. Усмешка была невеселой. — Ждете, когда расскажу? — Дарий помолчал, но ни Тангейзер, ни Шерлок не произнесли ни слова. — Значит, так, парни. Не знаю, как растолковать… В общем, это, конечно, не то, что похоронили после взрыва… Не воскресшие мертвые тела… Хотя от тех, кто тогда погиб на заводе, мало что осталось… А погибли девять человек. Так вот, это не воскресшие тела, а как бы образы… Но все-таки — именно моя мама и мой отец. Как бы вам разъяснить?… Понимаете, я здесь, в Авалоне, думал о них… И в прошлый раз, и теперь… — Силва говорил медленно, словно с трудом подбирал слова, и неотрывно смотрел на собственные колени. — Вот они и… Это именно они, понимаете? Я их спрашивал о разных вещах… Ну, обо всяких событиях нашей жизни, когда я был вдвоем с отцом или с мамой, или мы только втроем были — никого постороннего!. Например, как мы с отцом на рыбалку ходили, и по дороге я в лужу упал. Маленький был, поскользнулся… Или как я в ванной потоп устроил… И разное другое… И они все помнят! Но вернуться не могут… То есть не то что не могут, а просто… они даже не поняли моего вопроса… — Дарий вздохнул. — А что здесь делают, не смогли объяснить… Или я не сумел их понять… Если зеркало поместить в пустоту, оно ничего не отражает, но если посмотреть в него, можно увидеть прошлые отражения… Как-то так было сказано… — Командир танка приподнял голову и уперся взглядом в приборную панель. — Они мне и еще кое-что говорили, но повторять вам не буду. Это — личное, понимаете? Только меня касается… Я ничего не выдумываю, парни, и это происходило не в моей голове, а наяву… Абсолютно уверен, — последнюю фразу Дарий произнес твердо и словно поставил точку.

Некоторое время все пребывали в молчании. Котловина уже исчезла с экрана, там проплывало озеро в форме полумесяца. Тангейзер сидел с видом человека, который пытается решить сложнейшую задачу. Тумберг, прищурившись, теребил усики.

— Я уже говорил о материализовавшихся мыслеобразах… — начал Спиноза, и вновь Дарий не дал ему закончить.

— Засунь эти мыслеобразы себе в… дуло, Бенедикт, — процедил он. — Мои родители — не мыслеобразы, понял?! Да, это не воскресшие тела, но воскресшая… не знаю… суть, что ли. Содержание. Причем не то, что было, когда они… погибли, а постоянно пополняющееся!

— Это они так сказали? — осторожно задал вопрос Тумберг, оставив в покое свои усики.

— Нет, я сам сообразил, — ответил Дарий. — Они… все те, кто теперь здесь, в Авалоне, общаются между собой… Каждый каким-то образом слышит каждого… Я их спросил об этом корабле, двадцать седьмом… И они назвали мне несколько имен.

— Вот как? — встрепенулся Тумберг, и глаза его заблестели. Такой блеск появлялся у следователя всякий раз, когда он обнаруживал новую ниточку в каком-либо деле. — И что это за имена?

Дарий поднял голову к потолку:

— Проверяй, Бенедикт. Кариф… Тенгили… Расул… Святослав… Это те, которые я точно запомнил.

— Да, есть такие в списке экипажа, — почти без заминки подтвердил Спиноза. — Кариф Иолло, техник. Тенгили Сорка, исследователь. Расул Черчесов, исследователь. Святослав Прохоров, техник.

— Вот это да… — ошеломленно покачал головой Тангейзер. — Значит, они так и умерли здесь. Но как же? Если в Авалоне действительно находятся сущности всех живших… или отражения… или что-то еще… как они все здесь умещаются?

— А тебе известны размеры Авалона? — спросил Дарий.

— Тан, Авалон — это не обычное пространство, — сказал Спиноза. — Это особый континуум, и в нем действуют свои законы. Ты можешь видеть перед собой квадрат, а это на самом деле куб, шестигранник. Но ты видишь только одну грань.

— Или не куб, а параллелепипед, — добавил Шерлок. — С торца. А тянется он кто знает на какое расстояние.

— Понятно, — кивнул Тангейзер. — Короче, товарняк с пятью сотнями вагонов.

— Они называли и другие имена, не из экипажа двадцать седьмого, — помолчав, продолжал Силва. — Если у кого-то есть желание, можно будет потом проверить.