Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)

Неизвестному Джонатану позвонили, и Юлия попросила короля проверить микрофон. Она еще раз сверилась со своим планшетом и секундомером.

— Тридцать секунд! — выкрикнула она. — Где, Джонатан? Весь мир ждет.

— Идет Джонатан! — успокоил кто-то, и на съемочную площадку стремительно шагнул высокий солидный мужчина в темном костюме. Джеймс сразу узнал в нем человека, которого видел бесчисленное количество раз сидящим за своим столом в студии BBC, рассказывающим о событиях дня и берущим интервью у гостей. Сейчас он казался выше ростом, немного моложе и выглядел прекрасно. В одной руке он держал блокнот в кожаном переплете, а другой прилаживал микрофон к лацкану пиджака.

Покончив с микрофоном, он тепло улыбнулся и протянул руку.

— Ваше Величество, — с легким поклоном начал он, — очень приятно познакомиться. Позвольте представиться. Я — Джонатан Трент.

Джеймс собрался ответить, но в это время Юлия крикнула:

— Десять секунд!

— Тишина! — скомандовал режиссер откуда-то из-за пульта звукозаписи. — Эфир через пять… четыре… три…

Помощник режиссера подняла вверх два пальца и попятилась от съемочной площадки. Она ткнула пальцем в Трента, одними губами произнеся «Вперед!»

Джеймс успел почувствовать прилив нервного возбуждения. Они были в эфире.

Тепло улыбаясь в первую камеру, учтивый ведущий небрежно наклонился над своим блокнотом и сказал:

— Добрый день, это Джонатан Трент, и мы ведем прямую трансляцию из замка Морвен недалеко от Бремара в Шотландии, резиденции нового монарха нашей страны, который, любезно согласился предоставить нам эксклюзивную информацию о его жизни, целях и надеждах Британии в этот праздничный день. — Он сделал паузу, устраиваясь в кресле поудобнее, словно готовился к серьезному делу. — Мы надеемся, что следующий час заставит нас задуматься, поскольку мы получим представление о человеке, которого некоторые называют «Человеком, который хотел бы стать королем». — Повернувшись к Джеймсу, он снова улыбнулся. — Ваше Королевское Величество, наилучшие пожелания и счастливого Рождества. Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что вы любезно позволили нам войти в свой дом на Рождество и за согласие на это интервью.

— Добро пожаловать, Джонатан, — ответил Джеймс, борясь с желанием откашляться. — Для меня удовольствие видеть вас в гостях.

Трент заглянул в блокнот, сложил руки, посмотрел в глаза королю и сказал:

— Еще месяц назад никто даже не подозревал, что в Британии будет новый монарх. Но вот мы здесь, ваши претензии на трон признаны, и, несмотря ни на что, ваше правление началось. Что вы при этом чувствуете?

Трент улыбнулся, предлагая Джеймсу начинать.

— Честно говоря, для меня это тоже оказалось довольно неожиданно, — проговорил Джеймс, пытаясь в этих неестественных обстоятельствах придать своему голосу естественное звучание. — В отличие от всех моих предшественников, я не рос в королевской семье; не был воспитан с мыслью о том, что однажды мне предстоит стать королем. Полагаю, что если бы не цепь событий, обо мне никто никогда бы не услышал и, конечно, я бы сейчас с вами не разговаривал.

— Это напоминает мне старую пословицу: «Некоторые стремятся к величию, некоторые достигают величия, а некоторым приходится мириться с величием». Вам приходится мириться с величием. Но скажите, неужто вы к нему не стремились?

— Мои стремления всегда отличались простотой, — ответил Джеймс. — Я хотел стать хорошим человеком, хорошим мужем и хорошим другом. Мой отец был таким, и я всегда старался походить на него.

Трент отчетливо напрягся.

— Вы упомянули отца. Можем мы немного поговорить о вашей семье? Даже по нынешним довольно свободным стандартам ваша жизнь в молодости была, скажем так, не самой простой?

— Это очень далеко от истины, — мягко возразил Джеймс. — Вы имеете в виду недавно открывшиеся обстоятельства моего истинного происхождения. Человек, которого я знал как своего отца, Джон Стюарт, воспитал меня и любил, как сына, и...

— Тем не менее, — перебил Трент, — хотя ваша мать была официально замужем за маркизом Морвеном, она жила с Джоном Стюартом во время вашего рождения, и так продолжалось много лет. Это верно?

— Да это правда.

— Тогда, если, по вашему собственному признанию, — быстро продолжил Трент, — ваши родители жили, окруженные изощренной ложью, как можно считать ваше детство «нормальным» в любом смысле этого слова?

— Можно. Просто потому, что так оно и было, — улыбнулся Джеймс. — Видите ли, мои родители очень любили друг друга, и они любили меня. Именно из-за этой любви были принесены жертвы, которые люди сегодня могут и не понять. Одна из этих жертв заключалась в том, чтобы дать мне нормальное воспитание в счастливом доме. В этом они преуспели, и за это я им благодарен — тем более теперь, когда знаю правду.