Авантюра «Крым»

– Ни за что не поверила бы никому, что умру, спасая белого офицера.

Розалия повалилась на бок. Николай положил ее голову на свои ноги и закричал, что было силы .

– Ко мне, вашу мать! Кто- ни будь! Врача! Санитара, вашу мать!

Петр Афанасьевич Орлов нервно расхаживал у себя дома по кабинету, он ждал вестей от своего заместителя. Он в очередной раз проклинал себя за то, что дал согласие на ликвидацию Николая – своего племянника, единственного племянника. Ведь они с Александрой так сильно любили друг друга, будто были кровными братом и сестрой. Он размышлял: «Разве Николай не отдал бы душу за Александру ? Конечно бы он отдал за нее жизнь, это золото нужно ей для ее будущего и за это можно заплатить любую цену. Он сам бы никогда не согласился отдать золото добровольно. Он – солдафон, фанатик чести, и то что о нем скажут завтра, для него превыше всего. Если бы ему приказали, он поставил меня и свою кузину к стенке не задумываясь». Так он успокаивал себя, открыл секретер достал графин с коньяком и бокал, уверено налил себе полбокала, выпил залпом. Услышал с улицы лошадиный топот: кто – то гнал на лошади во весь опор, у его дома лошадь остановилась и заржала. Он услышал, как постучали в дверь настойчиво и грубо. Услышал, как мужской голос спросил у служанки здесь он или нет. Послышались шаги по лестнице к его кабинету. Он подумал про себя: «Ну, наконец, долгожданные новости». Сел в своё кожаное кресло, принял важный вид. Дверь распахнулась, и от увиденного гонца он даже не смог с испугу вскочить на ноги – они подкосились у него. Он упал на четвереньки на пол и только жалобно произнес:

– Николя ....

Николай Ащеулов, в форме без портупеи и фуражки, с наганом в руке, буквально влетел в кабинет дядюшки.

– Вот Вы где, навозный жук!

– Николя, сынок, в чем дело- ты пугаешь меня!

– В чем дело, дядюшка ? Молитесь, сударь, Вы предали всё и вся!

Петр Афанасьевич дрожал всем телом от страха, Николай приставил к его голове пистолет, продолжал:

– Ваш заместитель – он стрелял в меня, а попал в мою любовь! Мою любовь, тварь! Только Вы знали о моем грузе, я Вам сказал об этом сам!

Орлов пытался оправдаться:

– Он мог подслушать!

– Хоть мне и трудно называть вас родственником, но ради памяти Сашеньки я оставлю Вас в живых, если вы признаетесь и наберетесь храбрости сказать мне правду – Вашему бывшему племяннику. Ну, правду за жизнь!

Он больно вдавил дуло пистолета ему в голову. Орлов обнял руками его сапоги и стал их целовать, приговаривая:

– Прости, прости Николя, я не хотел- это все они!

Николай выстрелил ему над головой – пуля попала в графин с коньяком, он брезгливо бросил.

– Мразь! Ничтожество! Мне стыдно за Вас, Петр Афанасьевич, и что я имею с Вами родство. Бог вам судья! И он сам решит, как с Вами поступить.

Хлопнувшая с силой дверь кабинета за Николаем, раздалась пушечным выстрелом. Орлов схватился за голову и зарыдал, как зверь.

Возле особняка Собянина Николай спрыгнул с лошади, отдал поводья своему денщику Ивану, спросил:

– Где трупы?

Иван выпалил:

– Всех увезли в мертвецкую.

– А девушка ?

Иван опустил глаза, тихо ответил, перекрестился:

– Упокой её душу, Ваше благородие.

Тело всё забила нервная дрожь, на глаза навернулись слёзы, он смахнул их рукавом гимнастерки. Во дворе особняка появился конный отряд во главе двух офицеров. К ним подъехал полковник, резко спросил: