Авантюра, валюта и кровь

Отчаянных заговорщиков привезли к приличному зданию, что называется, особого, высотного типа. На лифте, в сопровождении мощных телохранителей, хныкавшую девушку и дрожавшего искателя приключений подняли на последний, самый верхний, этаж, что нетрудно было просчитать по характерной стрелке, периодически загоравшейся и обозначавшей каждый последующий, пройденный механизмом, подъемный ярус. Возникшее положение выглядело настолько серьезным, что, направляясь в главный офис российской мафии, «претендентам на вероятную смерть» даже не завязали глаза, так как никто не сомневался, что живыми они отсюда не выберутся. Однако, когда лифт поднялся и когда бандиты провели пленников в офис, где все увидели господина Когана, массивно восседавшего за продолговатым столом, непродуманные подельники почувствовали на себе всю силу его страшного гнева; нимало не церемонясь и активно употребляя нецензурную брань, он заорал так громко, что, наверное, готовы были обрушиться стены:

– Да, вы что, «бездумные олухи», совсем обалдели?! Вы почему доставили их сюда, не завязывая глаза?! Всем давно уже было указано, что в центральный офис людей приводят лишь в исключительных ситуациях, и притом в режиме полнейшей секретности! Хорошо еще если «поганые америкосы» нашей многообразной Москвы не знают, а ежели вдруг, окажется, знают?! Кто-нибудь сможет за их неведение поручится, ну?!

– Юрий Карпович, – послышался спокойный, уверенный голос, имевший настолько властные интонации, что было бы невозможно хоть как-нибудь им воспротивиться, – давайте, пожалуйста, тише; я думаю, наши ребятки осознали допущенную ошибку и больше с их стороны такого не повториться.

– Действительно, босс, мы всё поняли, босс, – заверил Когана огромный верзила, имевший звероподобную физиономию и похожий на страшного монстра, – мы просто подумали, что раз им отсюда не выйти, то зачем нам конспирировать людей, которые и без того уже никогда и ничего никому не расскажут.

– Ты так подумал, Верзила? – как оказалось, среди бандитов его называли именно так; именно заслуженным прозвищем, злорадно улыбаясь, и обратился к нему Мак-Коган. – А знаешь ли ты, «сообразительный тугодум», сколько они задолжали нам денег?

– Нет, – неуверенно ответил поникший преступник.

– То есть ты не знаешь, сколько с их непосредственной помощью пропало денег из «нашего общака»? – продолжал Юрий Маркович, делая особый упор на последнее слово. – Правильно ли я понимаю?

– Совершенно верно, – заверил Верзила, погружаясь в сильнейшую задумчивость и начиная нервозно «потряхиваться», прекрасно понимая, какую жуткую совершил оплошность, а главное, какая участь его впоследствии ожидает, – что теперь делать-то, может, возможно всё как-то исправить?

– Стоп! Если я не ошибаюсь, Вы ничего и не знаете? – поинтересовался Юрген, обращаясь к послушным пособникам. – В общем, идите пока постойте за дверью, «предприимчивых же проказников» оставьте у нас: мне с ними необходимо обстоятельно побеседовать, – заулыбался Мак-Коган, обращаясь уже к Майклу и его прекрасной подружке.

– Ну что, господа любители, – начал он со вступительной речи, не сулящей ничего более или менее доброго, – я называю вас так потому, что вы хотя и провернули ловкую комбинацию вроде бы как незаметно, но тем самым совершили величайшую глупость – какую? – Вы, «полные недоумки» посмели совершить хищение денежных ассигнаций, принадлежащих самой крупной и одновременно грозной преступной организации, существующей в настоящее время в мире; да, да, «презренные голубки», русская мафия славится по всему мировому сообществу и никто – вот так запросто! – не рискует с нами тягаться; вы же, «бездумные идиоты», вдруг почему-то решили, что вам дозволено безнаказанно запустить «поганую лапу» в наши «священные денежки».

– Мы не знали, что доллары Ваши, – робко попробовал возразить перетрусивший комбинатор; он отлично знал, что отпираться в настоящем случае будет полностью бесполезно, напротив, требовалось искренне повиниться и попробовать найти вариант, выгодный для обеих сторон, – изначально предполагалось, что капиталы государственные, а обкрадывать «проклятых чинушей» никогда не считалось зазорным.

– Что ты мелешь? – «зарычал» безжалостный гангстер, опять начиная нервничать и хватаясь за карманный пистолет «Bереtа piсо», – ты мне хочешь сейчас «пропеть», что не ведал, чьи вы денежки «прикарманиваете» – так, что ли, прикажешь, тебя понимать?

– Да, – несмотря на грозное оружие, совершенно откровенно ответил Майкл Мэссон, – неужели Вы думаете, что, имея внушительную преступную практику, я бы рискнул позариться на столь «опасные деньги»?

– Объясни: почему ты вдруг решил, что доллары государственные? – произнес из-за шторы грохочущий голос, леденящий душу и вызывающий еще большую тряску. – Что тебя к неподтвержденному факту подвинуло?