Авантюрист

Язык угроз Коле оказался доступен в гораздо большей степени, чем красноречивые изыски о пользе сотрудничества с сильными мира сего в моем лице и товарищеской взаимопомощи, приносящей осязаемую выгоду. Получив подробные инструкции и номер моего телефона, Коля отправился на задание. Я был почти уверен, что он не сбежит, ну хотя бы потому, что считает меня хищником высокого полета, у которого мелкому уличному шакалу не стыдно состоять на подхвате. К тому же я пригрозил, что за ним будут следить, а Коля уже успел убедиться, хотя бы по сегодняшнему репортажу, что имеет дело с человеком могущественным, которому подвластно если не все, то очень многое. Смущал меня, правда, Хряк. Он вполне мог устранить моего агента, дабы изъять у него полученные за убийство деньги. Но, во-первых, он не станет убивать Колю до встречи с Язоном, а во-вторых, если верить показаниям несостоявшегося киллера, заказчик планировал устранение не только Лузгина. У этого сукина сына, я имею в виду Язона, были далеко идущие планы.

Старший лейтенант Скориков если и удивился моему появлению, то, во всяком случае, виду не подал. Мое предложение прогуляться в ближайшее кафе тоже было воспринято им благосклонно. От спиртного он, однако, отказался, заказав себе чашечку кофе.

— У меня появились кое-какие сведения по делу об убийстве Каблукова, вы ведь, кажется, участвуете в расследовании?

Скориков неопределенно пожал плечами, не подтверждая моего предположения, но и не опровергая его. Судя по всему, он вообще был сдержанным человеком. Об этом говорило и сухое смугловатое лицо, и карие глаза с сильным прищуром, которые смотрели на меня с видимым интересом, но совершенно спокойно.

— Вы, вероятно, слышали об убийстве актера Лузгина? Сегодня в местных новостях был довольно любопытный сюжет из морга.

— А какое это имеет отношение к нашему делу?

— По моим сведениям и Каблукова, и Лузгина устранил человек, известный вам по материалам дела. Я имею в виду Константина Кузнецова по прозвищу Язон.

— Он проходит по делу как свидетель. К сожалению, нам пока не удалось установить его точное местонахождение.

— Уверен, что он в городе. И я, пожалуй, смогу организовать вам с ним встречу.

— Я должен доложить об этом своему непосредственному начальству.

— Разумеется. Но поскольку Кузнецов числится пока что только свидетелем, у меня будет к вам небольшая просьба частного порядка. Я хочу с ним поговорить с глазу на глаз. И еще: вполне вероятно, что в карманах Язона обнаружится бумажник с деньгами и документами убитого вчера Лузгина. Хорошо бы провести изъятие документов при свидетелях, чтобы у обвиняемого не осталось лазейки для протестов.

— Мне потребуется напарник. Причем молчаливый.

— Я понимаю. Пять тысяч долларов вашего напарника устроят?

Полноватые губы старшего лейтенанта искривились в усмешке:

— Вы щедрый человек, господин Строганов.

— Так ведь деньги не мои, господин Скориков. А для человека, чьи интересы я сейчас представляю, это, как вы понимаете, не сумма.

Старший лейтенант кивнул головой. Он, разумеется, был в курсе, откуда дует ветер, принесший с собой пачку зеленых купюр. Я еще у дома Каблукова имел возможность убедиться, что старший лейтенант Скориков весьма лояльно относится к господину Чуеву, но лояльность в рыночном обществе должна, конечно, оплачиваться в соответствии с прейскурантом.

— Хорошо. Будем считать, что договорились. С нашей стороны не будет препятствий вашей с Язоном беседе.

Коля, фамилия которого, к слову, была Крюков, позвонил мне в два часа дня. Встреча с Язоном была назначена на половину третьего в кафе «Бригантина», расположенном не то чтобы на окраине, но, во всяком случае, далековато от центра. Я позвонил по мобильнику Скорикову и получил от него заверения, что он успеет к началу встречи.

— Убедительная просьба, товарищ старший лейтенант, не трогайте парнишку, который придет на встречу с Язоном. Он здесь абсолютно ни при чем. Грубо говоря, это моя подстава.

— Ладно, пусть будет по-вашему. Больше никаких уточнений?

— Нет, действуем по плану.

Я бросил мобильник на сиденье и тронул машину с места. Лабух, дремавший на заднем сиденье, продрал глаза и встрепенулся:

— Слушай, Мефистофель, а зачем ты меня с собой тащишь?

— Хочу, чтобы ты посмотрел на Язона, возможно, ты с ним где-то сталкивался.

— Дела я вел с Наташей, — пожал плечами Лабух. — И приходила она всегда одна.

— А кто тебя отвозил в схрон?

— Какой еще схрон? — дернулся художник, но вопрос прозвучал фальшиво по причине дрогнувшего не вовремя голоса.

— Ладно, доктор Фауст, можешь темнить и дальше. Хочу только, чтобы ты знал: Лузгину было поручено тебя убить именно из-за эскизов.

— Опять блефуешь, Мефистофель?

— Фамилия человека, который приговорил тебя к смерти, — Чуев. Роман Владимирович Чуев. Может, это известие освежит тебе память, Лабух? Между прочим, этот человек знает, что ты остался жив.