Авантюрист

Я допустил грубую оплошность — радостным победителем вломился в семью Соллей, не наведя предварительно справки об этой семье. И тут же был наказан: эта самая Танталь, которой я так ярко расписал все мерзости, присущие комедиантам, эта самая Танталь была в прошлом бродячей актрисой, и неудивительно, что ей захотелось отомстить мне — пусть неумно и неубедительно, но достаточно болезненно…

Но кто мог предположить, что в приличной семье живёт под видом благородной дамы бывшая комедиантка?! Соломенная вдова, жена-невеста этого таинственного Луара, пропавшего десять лет назад, причём все верят, что он не просто погиб где-то по случайности, а стоит на страже перед какой-то Дверью…

Десять лет стоит, понимаешь, бессменно. Даже пугало огородное столько не проторчит — обвалится…

Где мне взять мага?! Кто избавит меня от приговора Судьи — с тем, чтобы я мог послать подальше Черно Да Скоро с его поручениями?!

— Да уж конечно, — сказал я, механически отзываясь на чью-то реплику. — Кстати, Луаян, про которого столько болтают… Верно ли, что он ещё и книжки писал?

Разговор оживился. Они все знали Луаяна — и, к моему большому неудовольствию, поминали его имя с исключительным уважением. Он-де был такой-растакой, и мудрый, и справедливый, и Мор остановил… Небо, на своём веку я встречал по меньшей мере полсотни шарлатанов, каждый из которых клялся, что остановил Мор. При таком раскладе просто удивительно, как от Мора кто-то где-то ещё и умирал…

— А книжку он написал только одну, — рассказывал прыщавый горожанин в тёмном аккуратном кафтане. — Одна, да дорого стоит: говорят, про всех магов написал правду, всё как было, любопытно, говорят, читать, страх как любопытно… Я сам грамоте плохо знаю, но у меня племянник в университете, студент, стало быть, так ему давали почитать, и копию новую сделали, да…

Я вздохнул. Если Танталь не опустилась до открытой лжи, то книжка бедного Луаяна есть выдумка от начала и до конца. Как-то мне больше верится в Грамоту и собственное существование, ведь если я есть на свете — кто-то да женился на моей прабабушке?! Неужели бесплотный призрак?..

— А госпожа Тория вот уж три года как из дому не выходит, — рассказывал тем временем другой горожанин, с цеховым знаком аптекаря, вытатуированным между большим и указательным пальцем левой руки. — Хворает, говорят… А другие болтают — умом помутилась…

Я вздрогнул. Мать Аланы?!

Да, с весёленькой семейкой свела меня воля мерзавца Черно. Зачем ему эта лживая книжка?! Зачем мне эта взбалмошная девчонка?!

Время течёт — секунда за секундой.

Кто поможет мне откупиться от Судьи?..

* * *

— Я не стану с тобой разговаривать. Я не стану с тобой разговаривать! Я не стану!..

Танталь отвернулась. На Алану было неприятно смотреть.

С таким же успехом можно было увещевать катящийся с вершины камень. Когда он разгоняется всё больше и больше, летит всё страшнее и страшнее и не удержит никакая стена…

Или когда захлёбывается ливень. Летящую с неба воду — не остановишь…

Эта девчонка с покрасневшим лицом вопит и брызжет слюной. И сделает по-своему — хоть говори с ней, а хоть ударь по голове поленом. И пусть отец стремительно седеет — девчонка не в состоянии этого осознать. Девчонка уже сама не владеет собой — летит, как сорвавшийся камень…

Тот человек неискренен. Он позёр и, возможно, лгун; он рассказывает заведомые байки, но девчонка верит, вдолбила себе в голову и верит, а ты, Танталь, говори, кидай горохом об стену…

— Куда ты собралась, Алана?

— Не твоё дело! Гулять!

— Я никуда тебя не пущу.

— А по какому праву?! Кто ты мне такая, комедиантка?!

Танталь опустилась в кресло. Ей очень хотелось верить, что со стороны это движение выглядело естественным, что она не рухнула, как мешок, сброшенный с телеги, и не выдала внезапной слабости в коленях.

Почему Эгерт ушёл от этого разговора, переложил его на плечи Танталь?!

Эгерт тоже не железный. Вечный упрёк в виде злой девчонки кого угодно сведёт с ума; хватит нам Тории… Там, в Корпусе, со своими мальчишками, Эгерт может по крайней мере быть полезным. Там он заслуживает уважения и его уважают — Эгерт слишком сильный человек, чтобы упиваться чувством вины, топиться в нём, будто в смоле…

— Иди куда хочешь, — услышала она со стороны свой странно спокойный, безразличный голос. И, дождавшись, пока внизу хлопнула дверь, позвала слугу: — Иди за ней.

И ещё раз, в ответ на удивлённый взгляд, с ноткой раздражения:

— Иди за ней! Следи… Да следи же!..

* * *

Ей не хотелось дожидаться возвращения Эгерта. У неё не было сил отвечать на вопрос, где Алана; потому она собралась и вышла из дому, почти уверенная, что знает, где и с кем проводит время беглянка.

В первой же гостинице ей сообщили, что видный молодой человек с длинным благородным именем хотел поселиться здесь, но бесчестный хозяин «Медных врат» сманил его в свой клоповник, и бедный молодой господин, такой доверчивый, будет теперь ночевать с мышами и насекомыми…

Танталь криво улыбнулась, дала разговорчивому слуге монетку и направилась в «Медные врата» — гостиницу, к которой её привязывали давние, сладкие с горчинкой воспоминания.