Авантюрист

Ладно, думаю стоит по порядку рассказать, пока я осваиваю новое тело и пытаюсь понять, что с ним, и где я вообще, какое время. Хотя бы по визуальному осмотру постараюсь определится. Хотя, куда попал, я быстро понял, расслышал совсем рядом тарахтение автомата, «МП-40», и голоса на украинском суржике. Замечательно, или война ещё идёт, Вторая Отечественная, или после неё, под налёт банды националистов попал. Приоткрыв глаза, я понял, что нахожусь в светёлке, большой комнате какой-то хаты, открыты окна, развиваются белые занавески. Значит лето, тепло было. Хата вся побита, множество повреждение, на полу два дымных следа, видимо ручные гранаты закинули. Это понятно, битого стекла в хате я не вижу, всё взрывной волной и осколками наружу вынесло. Никого больше не видел, только тело мальца, в которое я попал, лежало на полу прижавшись правым боком к сундуку. Нашпигованное осколками тело, и я уже определился, одна рана на голове, кровь залила правый глаз, она и дала мне возможность занять тело, ещё в боку печёт и в левой ноге ноет. Лужица крови, часть протекло через щели вниз, в подпол. Если он тут есть. Печка, белённая, в оспинах от осколков, ещё щепа выбита из стен и мебели, сорванная с одного из четырёх окон занавеска. Хотя вторая ещё висит. Похоже налёт карателей. Если так, дом сожгут, и мне не жить. Нужно выбираться, но слабость такая, что я руками с трудом шевелю, какое ползти, сил на это нет точно.

Тут раздался хруст, скрип досок, и открылась дверь в комнату. Зашли двое в чёрном, в военной форме. Каратели, значит война, а не послевоенное. Там те в такой форме предпочитали особо не ходить, полувоенную любили. Те меня сразу увидели, я от двери на отрытом месте лежал, вот один и указал на меня стволом карабина «Мосина».

- Смотри, живой щенок. Быстро бегал.

- Значит сейчас будет мёртвым, - ответил второй, наводя на меня какую-то винтовку. Кажется, французская.

Оба были пьяны, глаза пустые, жуткое впечатление. Как роботы. Убьют ребёнка и тут же забудут. А жить хотелось. Я вообще жизнь люблю, во всех её перерождениях.

- Дяденьки, не стреляйте. Я видел, как комиссары золото зарыли. Из банка. Я покажу.

Вот теперь жизнь в глаза появилась, интерес и жажда наживы. Причём, говорили те на русском, наши предатели, те что на суржике продолжали снаружи переговариваться, удаляясь и приближаясь.

- Брешет, - неуверенно сказал второй.

- Проверить-то не мешает. И не поспрошаешь, жизнь едва держится, нажмёшь и помрёт.

- В воду меня с головой дяденьки, я приду в себя.

- Сначала скажи где закопали, там подумаем, - велел второй.

- Нет, вы меня обманите. Устал я, усну и не проснусь.

Угроза сработал, те переглянулись и засуетились у моего тела. Они меня перевязали бинтами и вынесли наружу. На корыто я даже не взглянул, там всем телом не погрузишься, а вот бочка с водой для полива, как я её понял, вполне подошла. Вода там зацвела, как я вижу, живность завелась, плавала, но те без раздумий вперёд ногами опустили меня в бочку. Точнее всё первый делал, второй постарше, командовал. Я успел осмотреться во дворе, пока несли. Да, налёт карателей на деревню, в два десятка хат. Похоже, Украина. Степи вокруг. А дом в центре. Никто особо не обращал внимания, что делает эта парочка. Слышались женские и девичьи крики, насилие совершается. В большой сарай уже загнали часть жителей, подпёрли бревном, солому носили к стенам. Классика. По стандарту работают. Я же с головой окунулся в воду. Первая же попытка и есть инициация. Я даже под водой немного посидел на дне бочки, медитируя, набирая те крохи пси-сил, что мне нужны. Десять секунд и те выдернули меня из воды.

- Живой, а ты говоришь утоп.