Авантюрист и любовник Сидней Рейли

«Определив меня в частный пансион, мать продолжала вести бурную, полную приключений жизнь. В поисках моего отца она объездила полсвета, попадая в самые невероятные ситуации и заводя знакомства с самыми разными людьми. Бывала в Нью-Йорке, Париже, Берлине… Дружила со знаменитым авантюристом месье Массино, несколько раз встречалась с одним из руководителей ВЧК Я. Петерсом… У нее был кратковременный роман с русским чекистом Реллинским. Общалась с известным производителем и поставщиком оружия Мандроховичем… По ее рассказам, находясь в Сорренто, неоднократно бывала в доме русского писателя Горького. Попав в Москву вскоре после революции, она под именем Иустиньи Кругловой работала сестрой милосердия в Покровской общине, где лечился в то время один из активистов антисоветской организации «Союз защиты родины и свободы» Иванов… В начале двадцатых мать узнала, что русские чекисты заподозрили ее в связях с английской разведкой, и ей пришлось бежать из страны. Она потом со смехом рассказывала о том, как ее приняли за агента «Интеллидженс Сервис».

(Из воспоминаний Сэмьюэла Бобадилья.)

Лондон, 1920 год

Несмотря на то, что Пепита Бобадилья никогда не была ограничена в средствах и обделена мужским вниманием, ей многого в жизни недоставало. Например, славы. Не той дешевой популярности, о которой очень быстро забывают, едва женщина стареет и перестает блистать в обществе, а настоящей мировой славы, которая переживет и ее, и ее сына. Ей не хватало также мужа. Женщина в ее возрасте уже не может порхать бабочкой от одного к другому. Сорок пять лет — не шутка. Старость не за горами. Конечно, Хосефа может выйти замуж за любого из тех кретинов, которые вьются вокруг нее, словно пчелы вокруг пирога. Но ей нужен другой супруг. Который может стать знаменитым. В любой области, хоть в революционной. Ведь сумела же Надя Крупская сделаться известной всему миру. Почему же не воспользоваться удачным замужеством и Пепите Бобадилья?

Хосефа взглянула на себя в зеркало и осталась весьма довольна. Она добьется своего, чего бы это ни стоило!

1979 год Москва, приемный пункт вторсырья № 398/2

— Вот, — сказала интеллектуалка, опуская на пол связки старых газет.

— «Анжелики» кончились, — Эдик бросил макулатуру на весы. — Девять восемьсот… Ну ладно, будем считать, что десять. Берите крышки на двадцать копеек.

— Зачем мне крышки? — девица поправила очки. — Я ничего не собираюсь консервировать…

— На туалетную бумагу не хватит, — Бодягин отсчитал четыре пятака и звякнул ими об стол.

Интеллектуалка с независимым видом взяла деньги и не сдвинулась с места.

— Что-то еще? — удивился приемщик, опускаясь на табурет и снова принимаясь за «БЛОКЪ-НОТЪ».

— Простите, я вчера случайно не сдала вместе с макулатурой трагедии Эсхила? — девушка выразительно покосилась на томик античного классика. Он лежал на столе рядом с квитанциями.

— Вот ваш Эсхил, — Эдик не глядя подвинул ей книгу.

— Благодарю. Вы знаете, я просто обыскалась… А потом вдруг вспомнила, что по ошибке могла принести его сюда…

— Бывает, — бросил Бодягин, демонстративно углубляясь в «БЛОКЪ-НОТЪ».

Девица взяла книгу… И не ушла.

— Большое спасибо. Вы не знаете, как меня выручили… Если бы не вы…

— Что, античностью интересуетесь? — вынужден был откликнуться приемщик, над головой которого красовался плакат: «Ничего не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость. М. Сервантес».

И чего она прицепилась, как банный лист?

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнула интеллектуалка. — Ведь это же моя профессия! Я и «Анжелику» взяла специально, чтобы обменять на томик Плавта.

— Филологический? — с плохо скрытым раздражением осведомился Эдик.

— Нет! Я студентка историко-архивного института, — охотно сообщила клиентка. — Кроме того, я работаю архивариусом… Это так увлекательно! Каждый день открываешь для себя…

Бодягин зевнул. Но девица этого просто не заметила.