Авантюристка

– Ожидание увеличивает наслаждение, – ответила она, поправляя копну длинных волос.

Не успела я сделать и пару па, поставили медленную музыку. Ал-Махуди тут же схватил Наташку за руку и спросил:

– Потанцуем?

– Ок, – небрежно ответила наша дива.

Мне пришлось вернуться к столу.

– Он ее пригласил, – сообщил мне Ганс.

– Не слепая, вижу.

– Я бояться, что она все портить.

– Вы меня простите, но не могли бы вы заткнуться?

В этот момент меня кто-то тронул за плечо, и от неожиданности я вздрогнула. А повернувшись, увидела широкую улыбку из ровных белых зубов. Потом два черных глаза. На белом лице.

– Вы позволите? – спросил незнакомец.

– Ну…

Прежде чем я успела договорить, неизвестный увлек меня на танцплощадку, да так ловко, что я даже не сообразила, как это случилось.

– Как вас зовут? – спросил он, рассматривая меня, но не нагло.

Я представилась.

– Меня зовут Марко, – в свою очередь представился тот. – Откуда вы?

Марко оказался итальянцем. Странно, подумалось мне, везет мне на них в последнее время! Антонио, теперь Марко… Вспомнив Антонио, я непроизвольно нахмурилась. Это не ускользнуло от моего нового знакомого.

– Что-то не так? – поинтересовался он, сверкая зубами.

– Нет, все в порядке, – улыбнулась я, гадая – свои у него зубы или фарфоровые. Эх, со следующей зарплаты сделаю себе «голливудскую» улыбку. Не то что у меня зубы плохие, но очень уж хотелось иметь идеальные…

– Вы здесь по работе или как? – справился мой новый ухажер.

– Туристка. А вы?

– Работаю при посольстве, – туманно сказал Марко.

Он еще что-то спросил, я ответила, потом музыка кончилась, и Марко проводил меня до стола.

– Граце, – сказал он, как бы невзначай скользнув по моей руке.

– Не забывайте, что вы на работе, – заметил Ганс, когда тот ушел.

– Вас что сегодня, укусила муха цеце? – не выдержала я. Ганс никогда еще не был таким нудным.

Тем временем вернулась Наташка. В сопровождении миллионера. Аккуратно усадив ее за столик, он вежливо поклонился и был таков. «Ну?» – накинулись на нее мы с Гансом одновременно.

– Завтра будет видно, – доложилась та. – Он спросил, где я живу. Я назвала отель…

Ночь была беспокойной. Нет, не беспокойной, просто ужасной! Когда мы вернулись из клуба, было три часа ночи. А в пять утра я проснулась от пения. Подскочила с кровати. Никак не могла понять, кто и где поет. Потом поняла, что пение доносится из открытого окна. Закутавшись в простыню, прошлепала к окну, высунулась наружу. А поморгав несколько минут в темноту, наконец поняла. Пели в церкви, на крыше которой был установлен микрофон!!! Не хочу богохульствовать, но это было просто ужасно. В пять утра! Петь в микрофон, на всю округу!!! Я захлопнула окно и вернулась в кровать. Тише, однако, не стало. Тогда я натянула одеяло на голову. Это тоже не помогло. Последней надеждой была подушка. Стиснув зубы, я плотно прижала подушку к уху и стала проклинать того, кто там пел…

Около семи наконец заснула, измученная внезапным «концертом».

Проснулась от стука в дверь. Стучали настойчиво. Вскочила с кровати, крепко выругалась и пошла открывать. На пороге, сверкающая как звезда, стояла Наташка.

– Я полчаса ломлюсь, – приветствовала она меня.

– Сколько времени? – спросила я, массируя больную голову.

– Десять. Звонил Ал-Махуди…

После этого сообщения я проснулась мгновенно.

– Ну?

– Нас приглашают на обед.

– Ну?

– Я сказала, чтобы к часу приехал…

В час мы в полном боевом составе красовались у крыльца отеля. Ганс наконец был в костюме и светлой рубашке. Наташка трижды отправляла его переодеваться – он настаивал на джинсах и растянутой футболке. Но наша «дива» была непреклонна.

– В таком виде вы похожи на грузчика пивного магазина, а не на охранника супермодели! – заявила она, когда тот спустился в холл.

– Не нравится – ищите другой! – Ганс собирался продолжить вчерашние пререкания, но тут я взяла дело в свои руки.

– Послушайте, – тихо сказала я, увлекая его в сторону. – Давайте расставим точки над «i». Я вам вчера уже сказала – либо мы играем наш спектакль, либо надо плюнуть на все это дело и разъехаться по домам. И что вы так остро реагируете на ее высказывания? Вы же умный, взрослый мужчина… Дайте ей побыть звездой пару недель! К тому же это только на пользу дела.

Ганс выслушал мою речь молча. А это значило, что он в принципе со мной согласен. Просто выразить это словами он не мог. Был бы не согласен – обозвал бы, точно. Тяжело вздохнув, он хрустнул пальцами и пошел в номер переодеваться.

Мы стояли у парадного входа и ждали. За нами должны были прислать машину. Скажу честно – я ожидала всего, кроме лимузина. Когда он, длинный, как такса, растянулся у входа, мы оторопели.

– Ну, блин, вот это да, – пробормотала Наташка, глядя на черного красавца завороженными глазами.

– Да уж, – согласилась я, тоже не сводя глаз со сверкающей машины.

Только Ганс ничего не сказал. Но я, несмотря на его каменную мину, и так знала, что он думает. А думал он то же самое, что и мы. Только сказать об этом вслух постеснялся.