Авантюристка

Крохина. Я с вами не ссорилась, и нечего мне с вами ладить.

Певцов(холодно). Вы сегодня же подпишете приказ о восстановлении на работе…

Крохина. А почему это Лебедева никогда не проговаривалась, что у нее такой покровитель? Может, вся ее история по-другому бы вертелась?

Певцов. То есть для публичного осуждения вы бы подобрали и другую кандидатуру?

Крохина. Посмеиваетесь? Конечно, я человек рядом с вами незначительный – внедряю тут и откликаюсь… И еще меня ваша любимая математика, как теперь говорят, достает. Вы, например, знаете, что для больниц установлен процент смертности?

Певцов(даже поежился). Ужас какой!

Крохина. Не ужас, а графа в отчётности. Поэтому безнадёжного больного лучше выписывать на долечивание по месту жительства, пока он ещё больной, а не, извините…

Певцов. Вы кончили меня развлекать?

Крохина. Есть норма оборачиваемости коек. Койко-день называется. То есть больного опять поскорее выписывать, чтоб не залеживался, как овощ на станции, а на его место другого кинуть для оборачиваемости коек!

Певцов. Вы чем тут, собственно говоря, занимаетесь?

Крохина. Мешаю людям болеть и жить. За должность не держусь, ненавижу ее, и поэтому ни для вас, ни для Лебедевой ничего не сделаю!

Певцов(резко поднимается). Хорошо, пеняйте на себя!

Крохина. Пусть меня из-за вас снимут, в ножки поклонюсь! (С чисто женской проницательностью.) Добралась я до внутренней сути, товарищ Певцов, мне теперь Лебедеву по-человечески жалко. Может, вовсе не я, а вы ей жизнь поломали? Я это кожей чувствую! (И с вызовом поглядела на Певцова.)

Картина шестая

Номер в южанской гостинице. Хороший номер, даже очень. Если нужно, художнику можно изобразить вид из окна на море, но можно обойтись без пейзажа.

Поначалу Певцова трудно обнаружить. Он забился куда-то в угол. Насупился. Стук в дверь. Певцов не обращает на помеху ни малейшего внимания. Стук повторяется. Валя тихонько приотворяет дверь, заглядывает, входит, осматривается, наконец, обнаруживает отца.

Валя(пораженно). Что ты там делаешь, в углу?

Певцов. Прячусь!

Валя. От кого?

Певцов. От себя.

Валя(усмехнулась). А почему дверь не заперта?

Певцов. Чтобы была возможность убежать!.. Ты еще откуда взялась?

Валя. Предсвадебное путешествие. Я выбрала Южанск, поскольку ты здесь и у нас не возникнет материальных сложностей!

Певцов. Я оплачиваю только твои расходы или расходы по Махонькову тоже?

Голос Махонькова. За меня платить не надо!

Певцов(возмутился). Жених подслушивает под дверью?

Голос Махонькова. Ни в коем случае. Я говорю из холла. Но в этой гостинице такие стены, что в холл доносится каждое слово из каждого номера.

Валя не знает, как подступиться к главному, ради чего она спешно прилетела на юг.

Валя. Ну, как ты, папа, акклиматизировался? Уже купался? Загорал?

Певцов. Отвечаю. Я ее не видел!

Валя(пытается поддеть). Ну, конечно, ты специально прибыл в Южанск, чтобы ее не видеть!

Певцов. Повторяю: я ее не видел, но, возможно, увижу! У дочери есть еще вопросы к отцу?

Валя. Есть. На днях я смотрела тебя по телевидению. Ты здорово ведешь передачу, главное – раскованно.

Певцов. Не делай сложных заходов!

Валя. Ладно. Расколюсь…

Певцов(насмешливо). Я весь – нетерпение!

Валя. И тогда… после передачи… так… совершенно между прочим… не придавая значения… взяла и накидала… скорее даже машинально… (Достала из сумки лист бумаги, передает отцу.)

Певцов. Что это такое?

Видно, что Вале не по себе, но она старается держаться непринужденно, с подчеркнутой иронией.

Валя. Это… это неслыханный позор и стыд, это не лезет ни в какие ворота!

Певцов. Не пугай меня, Валентина!

Валя. Я сама еще больше напуганная! Поджилки трясутся! И бьет мелкий озноб! Видишь (протягивает руку) даже выступила гусиная кожа!

Певцов. Что ж ты тут такое накарябала, что на глазах превращаешься в гуся?

Валя. Ну что, так прямо и ляпнуть?

Певцов. Давай!

Валя(с нарочитым отчаянием). Ладно, ныряю… Во всем остальном мире…

Певцов. Весь остальной мир – это где?