Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

Прошло часа два, когда Алька заметила, что субстанция начинает светлеть, словно с изнанки зеркала появилась подсветка. Оно светлело буквально на глазах, как будто Алька смотрела на воду из быстро приближающегося к берегу катера. Оно уже стало совсем прозрачным, и Алька с нетерпением вглядывалась в него, ожидая увидеть прибрежные камешки со скругленными за миллионы лет водой краями. Однако вместо них постепенно стало прорисовываться ее отражение. Сначала зыбко, как сквозь туман, показалось Алькино удивленное лицо, такое же неверное, как отражение в неглубоком ставке. Постепенно отражение уплотнялось, все больше становясь похожим на нормальное зеркальное отражение, но изредка по нему все еще пробегала дрожь, как в испорченном телевизоре. И, наконец, еще через несколько минут зеркало ничуть не отличалось от своего привычного состояния.

Алька приглядывалась к нему и так, и этак, гладила руками, пыталась проковырять пальчиком, добраться до той странной глубины, но все ее попытки не принесли удачи — это было обыкновенное стекло, покрытое с изнанки плотным слоем амальгамы. Алька не верила своим глазам — когда они ошибались? Теперь, когда видят обычное зеркало, или тогда, когда на этом самом месте плескалось странное вертикальное море?

До самого вечера Алька крутилась в коридоре, без конца поглядывая на собственное отражение в зеркале. Уже и Сашка пришел с репетиции и готовил на кухне тушеную картошку с курицей, уже подходила к концу очередная серия любимой мыльной оперы, а Алька все не отходила от зеркала. В конце концов Утицкий психанул:

— Да сколько ты можешь любоваться собою? Что-то раньше я за тобой не наблюдал такой страсти к зеркалам.

— Много ты понимаешь, — равнодушно ответила Алька, в очередной раз нежно поглаживая зеркальную гладь.

Ее так и подмывало рассказать мужу о сегодняшнем странном происшествии с зеркалом, да разве Сашка поверит? Покрутит пальцем у виска, скажет: "Ну ты совсем уже умишком поехала, старушка!" Да еще, поди, присоветует на работу устроиться, пока совсем не рехнулась. Нет, явно не поверит. И ничего удивительного. Да разве она сама поверила бы в такое, расскажи ей Сашка подобное? Конечно, нет! Тоже приняла бы за первые признаки умопомешательства. Нет, нельзя ему ничего говорить. Да и было ли это на самом деле? Не привиделось ли от хронической усталости да от недосыпу?

На следующий день Алька подскочила, едва за Сашкой захлопнулась дверь. Она давно уже проснулась, только не хотела афишировать этот факт перед мужем. Начнутся лишние расспросы, а то еще потребует, чтобы она ему завтрак приготовила. Ага, сейчас! Один раз приготовишь — понравится, на завтра войдет в привычку, и тогда все, прощай, вольготная жизнь! Сначала завтрак приготовь, потом рубашку погладь, потом постирай, убери. Вот так бабы и превращаются из любимых (или не очень) жен в обыкновенных домработниц.

Первым делом Алька посмотрелась в зеркало. Из него выглянула довольно бесцветная вялая физиономия со спутанными светлыми волосами. Впрочем, собственное отражение нисколько Альку не расстроило — она давно уже привыкла ходить дома лахудрой. А и правда, чего ради утомлять лицо макияжем, ногти — маникюром, а волосы — укладкой? Нет, о волосах она, конечно, не забывает, старательно расчесывает по утрам по раз и навсегда заведенному графику. Собственно, на этом уход за волосами и заканчивается. А зачем мучить их красками да бальзамами, зачем мыть лишний раз? Ради кого? Ради Утицкого? Еще чего не хватало! И так перебьется! Куда он от нее теперь денется? Женился — теперь терпи. А не хочешь терпеть — скатертью дорога. Она его держать не собирается. Потребует муженек развода — даст в любую минуту. А вот квартиру — это уж извините, этого Алька никому не отдаст. Она себя ради этой квартиры, можно сказать, в рабство рыжему Таракану продала, до сих пор по ночам расплачивается. Да и вообще это ей впору потребовать от него возмещения морального ущерба за то, что не оправдал ее надежды на звездное будущее. Москва-то, конечно, дело хорошее, но ей что в Москве перед телевизором сидеть с утра до вечера, что в Арзамасе — какая разница? Разве что дома мама с папой на цыпочках перед ней бегали, старались каждую прихоть дорогой дочечки исполнить, а здесь ей самой приходится удовлетворять ненасытные Сашкины прихоти. И когда ж он уже "наестся"-то, кобель рыжий?!