Авантюристка (ЛП)

— Девушка мечты! Последний раз, когда мы виделись, ты назвал меня строптивой и сказал, что я - бездарность.

— Это всего лишь слова, детка. К тому же, ты только что отклонила очередное признание в любви. Припоминаешь парню его словесные оскорбления, да? И это происходит сейчас, когда я еду тебя забирать?

Джим. Джим. Тот самый парень, которого я использовала, чтобы заявить о своей сексуальности. Тот, с которым я грешила прежде, чем смогла украсть Калеба. Но, несмотря на все это, он оставался верным. Джим звонил каждый раз, когда работа проводила его мимо моего почтового индекса, и у нас была бурная ночь танцев, объедаловки или других порочных удовольствий, которые только посещали нас. Потом он уезжал, и мне это нравилось.

— Как долго ты пробудешь в этих краях?

— Пару-тройку дней, не больше. Думаю, мы могли бы добраться до «Wave», напиться, зажечь на танцполе...

— Ммм... звучит романтично. Через сколько ты сможешь добраться сюда?

— Через пятнадцать минут. Мне нужно заехать за сигаретами.

— Отлично, — сказала я. — Буду готова.

Повесив трубку, я нанесла помаду на губы. Я все еще думала о Калебе, но нужно заставить себя прекратить. Сегодня будет лишь Джим, я и прекрасно проведенное время без каких-либо навязчивых идей. Я скользнула в пару черных брюк, зеленую рубашку с открытыми плечами и собрала волосы в хвост.

Джим подобрал меня возле моего дома. Я запрыгнула в его машину - восстановленный Мустанг 1969 года, окрашенный в зеленый цвет с продольными желтыми гоночными полосами - и улыбнулась ему с пассажирского сидения.

— Ты словно «Перкоцет» в плохой день, Ливви, — говорит он, удивляя меня и целуя прямо в губы. Я подаюсь назад, покачивая головой.

— Мммм, обожаю, когда ты сравниваешь меня с отпускаемыми по рецепту лекарствами. — Я пристегиваюсь ремнем безопасности и начинаю возиться с радио. Джиму нравится «Phish», которых я практически возненавидела с тех пор, как они начали подражать «Grateful Dead».

Джим подмигивает мне, удерживая сигарету между губами. Обычно, я не выношу, когда люди курят при мне, ведь из-за этого я начинаю чувствовать себя грязной. Не облегчает ситуацию и тот факт, что моя мать умерла от рака. Но, есть что-то привлекательное в том, как Джим курит, и это заставляет меня наблюдать за ним. Я наблюдаю за ним в ожидании: фитиль его зажигалки выплевывает маленький язычок огня, и Джим погружает свою сигарету в него, вдыхая. Я почти могу услышать, как кончик его сигареты удовлетворительно шипит, принимая огонь внутрь. Это моя самая любимая часть - он глубоко затягивается, его веки трепещут, словно у наркомана, а затем он выпускает из носа серый дым, который взвивается в небо так грациозно, словно пепельный ангел. Прекрасная картина.

Я удовлетворенно откидываюсь назад. Джим по-своему красив. Он подводит глаза и носит джинсы, которые облегают его тело, словно кожа ящерицы. Его взлохмаченные волосы окрашены в черный цвет, из-за чего его голубые глаза кажутся почти лавандовыми. Я всегда думала, что британский акцент свойственнее ему даже больше, чем Калебу. Я отмахнула дым и начала напевать мелодию старой песни, которую очень любила моя мама.

— Почему ты сегодня такая счастливая? — спрашивает он, стряхивая сигаретный пепел в пустую банку из-под «Red Bull». — Что-то ужасное происходит во вселенной, когда ты поистине счастлива и что-нибудь напеваешь.

Он стремглав вклинивается в поток машин, почти задевая бампер грузовика, движущегося перед нами.

— Не знаю. Просто счастлива.

Джим приподнимает бровь.

— Давай, Ливви. Я знаю, что-то произошло.

Пауза. Затем я произнесла:

— Калеб вернулся.

Шокирующая тишина. По радио играет «Gladys Knight». Пальцы Джима рассеянно постукивают по рулю в такт песне.

— Он вернулся. — Это прозвучало как утверждение, вместо вопроса. Я слышу отвращение в его голосе и не виню его. Калеб всегда был бельмом на глазу Джима, особенно, когда, в конце концов, я выбрала Калеба вместо него.

— Оливия, — он выключает радио и тушит сигарету, что означает, я снова буду наблюдать за процессом поджигания через пару минут. — Почему он вернулся?

У меня не было намерения говорить ему об амнезии.

— Не знаю. Он просто вернулся, и мне, правда, не важно, почему.

Джим сужает глаза и, кажется, подозрительно смотрит на дорогу.

— Не знаю, что происходит между тобой и этим мудаком. Четыре года, потом плохой разрыв, а ты все еще в чертовом химическом романе с баскетбольным Кеном.

Я не хочу это слышать. Не от Джима. Не от Кэмми. В моих самых диких фантазиях я никогда не представляла такой поворот в своей истории. Тысячи девушек могли сказать мне, что сделали бы нечто другое, нежели то, что сделала я в тот день, когда притворилась, что не знаю Калеба, но мне все равно. Это было мое решение.

— Это произошло случайно. Я не искала его, так что просто заткнись.