Авантюристка (Тайная любовница Петра I)

Да, не особенно много времени прошло с тех пор, а вот и все, что она ей говорила, осуществилось. Ее полюбил самый великий человек – великий ростом, великий духом, великий положением. Думала ли она тогда, что этот человек – царь!

По странной, необъяснимой психологии она никогда не думала о второй части предсказания, гласившей о неизбежном падении после головокружительного возвышения, и вдруг теперь она вспомнила об этом, и ее неустрашимая душа дрогнула…

Что если и вторая часть гадания сбудется, как первая?

Но ей удалось отогнать от себя эти черные мысли.

Запас силы воли был в ней большой, и ей всегда удавалось направить мысли на что-нибудь более отрадное.

Однако незаметно думы ее перешли от матери-цыганки к ее сыну. Где он и что с ним? После свидания с ним в Летнем саду она его не видела больше и ничего не слышала о нем. Как будто он исчез навсегда. Думает ли он о ней и злоумышляет он против нее, как грозился?

Эта мысль чуть-чуть встревожила ее. Что если он сдержит свое обещание? Но потом она рассмеялась этим опасениям.

– Что за вздор! – сказала она себе шепотом, как бы для того, чтобы ей показалось, что не она сама, а кто-то посторонний разубеждает ее. – Он никогда не сделает этого! Ведь кто же убивал, грабил, кто был исполнителем моих преступлений? Он же. Ежели он выдаст меня – он и себя выдаст. Но это возможно! Ведь кто их знает, этих цыган? Натура у них дикая, необузданная, горячая… Может вступить ему в голову, и он не пожалеет себя…

Потом она раздумалась о том, почему ей не понравился такой истинный красавец, как Алим, в то время когда нравились мужчины гораздо хуже его. Но на этот вопрос она не сумела себе ответить, хотя он был достаточно ясен…

Марья Даниловна обладала страстным темпераментом, сильной волей, активной натурой. Как бы в дополнение к этому ее характеру ей требовались люди со слабой волей, пассивные, бесцветные. Таковыми были Реполовский, Стрешнев, теперь Орлов… с его робкой душой и робкой улыбкой. Сильные характеры были не по ней. Воля сильного человека непременно бы столкнулась с ее волей и сокрушила бы ее. Может быть, поэтому не любила она и Петра, несмотря на все, что он дал ей и чем возвысил ее. Именно своей робостью, пассивностью своего характера нравился ей мягкий Орлов, к которому она чувствовала в последнее время все большее и большее влечение.

Мысли ее вернулись к Петру.

Она знала, что он любит ее. Сколько уже времени продолжается эта любовь! Значит, это не мимолетная вспышка, а прочная связь, основанная на прочном чувстве.

Она умеет влиять на него, держать его в своей власти, вероятно, именно потому, что не увлекается им, не теряет головы, не любит его и может хладнокровно и рассудительно управлять собой.

Мечты ее разгорались.

Кто знает, что будет дальше? Может быть, ее ждет еще более высокое положение.

Здесь мечты ее останавливались. Ах, если бы это было возможно! Как бы она показала себя Меншикову и всем, всем этим надменным или низкопоклонным людишкам!

Картины, одна заманчивее другой, всплывали в ее кружившейся от нездоровья или от нездоровых грез голове.

Но вдруг она насторожилась…

Знакомые, твердые шаги раздались за дверью.

Это – царь, явившийся к ней в час обычного своего посещения.

Он имел обыкновение входить не стучась и не спросясь, обыкновенно подходил к ней, целовал ее и садился рядом с нею.

Он и на этот раз сделал то же, обнял и поцеловал ее, но не сел.

Лицо его было бледнее обыкновенного, и брови хмуро насуплены.

– Здравствуй, Машенька, – сказал он отрывисто.

– Здравствуй. Ты нездоров?

– Напротив. Мне только что говорили, что ты нездорова.

– Да, я чувствую себя нехорошо. Недужится что-то. Садись же.

– Нет, я не сяду.

Она подняла брови в изумлении.

– Почему же?

– Мне некогда, – сухо сказал он. – Я занят, меня ждут дела.

– А!.. – протянула она, и лицо ее приняло недовольное выражение. – Так ты оставляешь меня одну?

– Жаль, но так должно. Ежели же ты хочешь наградить меня за утраченное время, в которое ты не увидишь меня, то сделать это легко.

– Как? – спросила она.

– Ныне ввечеру указал я быть у Зотова конклаву. Ведомо тебе, полагаю, что сия за штука. Там бывает весело. Люди веселые и разговоры вольные, и вино доброе. Ныне указал я быть и дамам – веселье будет всем нам. И новые лица будут: только что прибывший из своих дальних вотчин Телепнев с женою, вдовою Стрешнева покойного.

Рука Марьи Даниловны дрогнула и чуть не выронила чашку…

– Что с тобою, моя милая? – спросил ее Петр, взглянув ей прямо в глаза.

– Ничего! – резко ответила она.

Царь засмеялся.

– Ага! Уж не знаешь ли ты Телепнева? – проговорил он.

– Не знаю… то есть… встречалась когда-то.

– Чего доброго, может, он когда и любил тебя, а женился на другой? Того ради и в гнев велий пришла, имя его услыхав.

– Никогда того не бывало! – твердо ответила Марья Даниловна.

– А ты не сердись! Ведь это шутки для ради сказал я.

– Я не люблю, когда со мною такие шутки шутят, государь.

– Ну, полно, Даниловна. Не всяко лыко в строку. Ну, так вот взял я себе в приятную уверенность, что и ты будешь на конклаве том.

Она решительно покачала головой.