Авантюристы

Прошло ещё три года, Наталья была занята воспитанием маленького Дмитрия, Александр же предавался разгульной жизни, проматывая деньги жены, не появляясь дома по несколько дней. Наташа не жаловалась, смирившись со своей судьбой, она слишком любила мужа, и решилась на отчаянный шаг – рождение второго ребёнка. Она успешно понесла, когда Александр, утомлённый очередной светской львицей, пребывал в лоне семейного очага.

Беременность протекала тяжело: появилась одышка, голова постоянно кружилась, отекали ноги. Александр же равнодушно относился к жалобам жены на здоровье: чего, мол, с ней станется – родила первого, разрешиться и вторым.

Наташа не выдержала равнодушия мужа, отписав обо всём отцу в Петербург. Тот был ошеломлён полученной новостью, наивно полагая, что семейная жизнь дочери, наконец, наладилась. Он понял, что жестоко ошибался, и немедленно перепоручив все дела в банке управляющему, направился в Москву.

Наташа встретила отца лежа в постели, ей было тяжело ходить, горничные не покидали её, выполняя все распоряжения. Маленький Дмитрий играл в детской, ни о чём не подозревая, под присмотром гувернантки.

Лисовский пребывал в бешенстве, готовый убить своего непутёвого зятя, как только тот соблаговолит появиться дома. Но тот не спешил возвращаться к семейному очагу, предаваясь развлечениям в весёлой компании.

Наташа призналась отцу, что Александр наделал множество долгов, и показала ему долговые расписки мужа. Банкир пришёл в ужас, но делать нечего – пришлось оплатить все долги, проклиная свою наивность.

Рокотов знал о прибытии тестя из Петербурга, но так и не предстал пред его очами, понимая, чего можно ожидать от сей встречи лишь гнева и нескончаемых упрёков. Лисовский нанял лучших врачей в Москве, оплатив им предстоящие визиты к Наталье авансом. Затем он напряг все свои давние связи, договорился с банками и почти со всеми известными ростовщиками Москвы, чтобы те не давали Рокотову взаймы.

Князю ничего не оставалось, как пойти на поклон к известной Елене Яковлевне Скобелевой, продолжившей дело своего покойного мужа, весьма преуспевшего на поприще ростовщичества и прославившегося своей жестокостью по отношению к должникам.

Скобелева дала князю заём под льготный процент, но с условием, что он станет её любовником. Рокотову ничего не оставалось делать, как в течение почти двух лет ублажать женщину, которой было почти сорок, успокаивало лишь то, что она была ещё хороша собой и содержала известный в определённых кругах общества салон, где собирались люди разные, порой с сомнительной репутацией.

Князь Рокотов, как человек общительный и умеющий пустить пыль в глаза, сошёлся с неким виконтом Ла Шарите, якобы французом – соответствовало ли его имя истине, никто не знал. После этого знакомства князь успешно расплатился со Скобелевой, и, наконец, перестал ублажать её наигранной любовной страстью. Елена Яковлевна, как женщина умная и весьма практичная, окончательно не порвала с Рокотовым, позволив посещать свой салон в любое для него удобное время, что он и делал.

Но в последнее время удача отвернулась от князя. Наташа переехала с детьми к отцу в Петербург, тесть же более не желал содержать своего непутёвого зятя, банки и ростовщики денег не давали, а у Скобелевой более брать взаймы не хотелось. Жить на содержании какой-нибудь пожилой вдовы также претило гордости и самолюбию Рокотова.

Оставалось одно: ввязаться в очередную авантюру с виконтом Ла Шарите.

* * *

История виконта Николя Ла Шарите была, попросту говоря, неудавшимся коммерческим предприятием. Виконтом, урождённый Николай Терентьевич Фомин, стал позже, а, будучи, ещё при своём настоящем имени, служил в известном петербургском мебельном салоне Иоганна Фон Дервина, в качестве управляющего. Модное в то время экономическое образование позволило перспективному молодому человеку двадцати пяти лет, с отличными рекомендациями, занять это место. Владелец салонов, немец Фон Дервин, лично, росчерком пера, утвердил претендента.

Фомин ликовал, сын почти разорившегося дворянина, стал управляющим. Его живой ум и прочие таланты позволили немецкому мебельному промышленнику уверенно утвердиться в Петербурге. Вскоре Фон Дервин стал подумывать о расширении торговли и открытии подобного салона в Москве.

Молодой управляющий также не остался в накладе, хозяин, видя радение своего служащего на благо процветания дела, повысил ему жалованье почти в два раза. Тот же, одарённый не только умом, но и скажем, излишней дерзкой предприимчивостью, скопив приличную сумму денег и взяв кредит в банке под залог своего небольшого, но добротного дома, решил действовать самостоятельно.

Фомин, прекрасно знающий весь ассортимент и качество мебели, выпускаемой Фон Дервином, отправился в Польшу под предлогом отдыха. Там, в Лодзи, он нашёл некоего промышленника, владельца местной мебельной фабрики, и тут же предложил ему выгодное сотрудничество.