Авантюристы

Только теперь Сергей разглядел груженую тесом баржу, которая, полоща оборванный буксирный конец, с тупой неотвратимостью надвигалась на мирно прижавшийся к причалу пароход.

Вахтенный матрос на «кавуром» заметался по палубе, пытаясь что-то предпринять. Сложив ладони рупором, он стал кричать, призывая на помощь людей на буксирном пароходе, но столкновение было неотвратимо. Тяжелая баржа с грохотом ударилась в правый борт «кавурого». Пароход вздрогнул всем корпусом. Одна из вант, держащих мачту, лопнула, будто струна, и не успевший увернуться вахтенный был зацеплен ею и в мгновение ока выброшен за борт. Его выловили полуживого.

— Свезло еще, — констатировал Терентий. — Могло бы и напополам, как треску, разрезать! Между тем, толпа на пристани, привлеченная происшествием, сгустилась, будто грозовая туча. В ней замелькали полицейские мундиры.

Капитан буксирного парохода, тащившего злополучную баржу вниз по течению, явившись на пристань, пытался делать какие-то объяснения, чесал затылок и разводил руками, давая понять, как обескуражен и огорчен случившимся. Однако глаза у капитана были плутоватые и, чувствуя это, он старательно отводил взгляд куда-то далеко за Волгу.

— Что же он, паразит, не увидал, что буксирный конец оборван? — распихивая обывателей локтями и пытаясь пробиться к эпицентру события, негодовал Нарышкин.

— Все подстроено, — сказал чей-то сухой голос в толпе. — Эта авария, господа, чистейшей воды фикция! Сергей завертел головой, пытаясь разглядеть автора реплики, но того уже оттерли в сторону.

— А что, и впрямь! — согласился жавшийся рядом Терентий. — Чисто сработали бакланы! Пароходу теперь прямая дорога в доки на ремонт. А место у причала, стало быть, освободится. Вы, сударь, сами гляньте! Канат-то буксирный как есть обрублен, а не оборван… Да не напирай, православные!

— И что теперь будет? — хмуро спросил Сергей.

— Известно что, сударь мой, — Терентий указал пальцем на заметно накренившийся пароход. — Баста, голавлики, отплавались! Пробоина, извольте видеть, не маленькая. Это вам не прореха на портках. Тут ремонт надобен. Должно, в доки оттащат…

— Проклятье! Только этого нам не хватало! — «Гроза морей» в раздражении хлопнул себя по бедру.

— O! Dieu! Dieu, — томно подкатывая глаза к небесам, ужаснулся некий козлобородый субъект в цилиндре, находившийся в толпе рядом с Сергеем. — Мадам, вы такая… такая jolie femme — красивая женщина, а ругаетесь, пардон, как mouzjik!

— А еще могу и в морду дать! — не поворачивая головы, зло пообещал Нарышкин.

— Vieille sotte[9]! — испуганно проблеял козлобородый, поспешив затеряться среди обывателей.

— Слишком много внимания к этому пароходу, будь он неладен! — сказал «Гроза морей», оглядываясь на шумно галдящих свидетелей происшествия. — Сколько может длиться ремонт?

— Как знать… — Терентий пожал плечами. — За недельку — другую подлатают.

— А ведь, пожалуй, теперь навряд ли мерзавец Левушка захочет связываться с этой дырявой калошей. Так, дядька Терентий?!

— Коли капитал имеется, так он и другой пароход зарендует или укупит, — подумав, ответил дядька. — А то, глядишь, и этот еще сгодится.

— Ладно. Как бы там ни было, нам здесь больше делать нечего! Пора выбираться отсюда! — Нарышкин, решительно работая локтями, двинулся сквозь толпу…

И тут, пробив изрядную просеку в обывательских рядах и выдравшись из них на волю основательно помятым, со сползшей на лицо шляпкой, «Гроза морей» нос к носу столкнулся с «Анастасией Нехлюдовой»!

…Актриса смерила его ледяным, презрительным взглядом, поправила складки ослепительно-белого платья и прошипела, оттолкнув от себя: «Не видишь, куда прешь, корова стельная!!! Глаза дома оставила?!!!»…

Одарив совершенно опешившего Сергея уничтожающей усмешкой, «Анастасия» повернулась на каблучках и грациозно поплыла по пристани, миражом растворяясь в мареве знойного дня…

С минуту Нарышкин стоял на месте, будто двинутый рюхой, и только обалдело крутил головой, как бы ища сочувствия и совета у обывателей. Наконец, не найдя ни того, ни другого, «Гроза морей» взревел, как раненый кашалот, и кинулся в погоню…

Возможно, в этом месте, какой-нибудь дотошный бывалый китобой из какого-нибудь Нантакета мог бы выразить протест, заявив, что раненые кашалоты не ревут. Они, де, пускают фонтаны, выскакивают из воды, стоя на хвосте, и, барабаня плавниками или страшно клацая зубами, несутся в глубину со скоростью двенадцать узлов и увлекают за собой в пучину загарпунивший их вельбот… Возможно…

И, тем не менее, звук, который исторг предводитель компании «Нарышкин & Ко» из своей мощной груди, был сродни бурному поведению кита-подранка.