Авантюристы

Здесь же, в участке, перепачканный сажей Губернатор брызгал слюной на полицмейстера и приказывал достать мерзавцев из-под земли живыми или мертвыми. Картина выходила скверная. Налицо была политическая диверсия, заговор и революционный террор. Если слух об этом дойдет до столицы, (а в том, что он обязательно дойдет, губернатор не сомневался) можно было не только кресла лишиться, но и вообще полететь с государевой службы «вверх кубырятками». От сознания этого губернатор впал в совершенное душевное озлобление, изрыгал проклятия в адрес карбонариев и в этот же злополучный вечер понял, что на своей чистой, христианской душе государственного радетеля он натер преизрядный, больной мозоль.

Репликой «в сторону» стоит сказать, что тайное расследование по делу о вольнодумстве, бунте и поджоге театра в Нижнем продолжалось довольно долго. Восточного коммерсанта затаскали в жандармское отделение. Дела Ромы пошли из рук вон плохо. Нижегородцы, словно сговорившись, отказывались от его шашлыка и отшучивались тем, что он «на тиятре пережарен». О великих людях Тер-Хачатряну пришлось забыть. Взятки управским чиновникам подорвали его бюджет. Торговлишка восточными деликатесами совсем оскудела, приказчики заворовались и разбежались, но чуть ли ни ежедневно вызываемому на допрос Роме было уже не до таких мелочей. Сведущие люди помогли ему растолковать договор по аренде и докумекать до того, что означенный там «Маркобрун» никакой не Маркобрун и не Зензевей вовсе, а как есть Вельзевул, то есть диавол, отец лжи и совратитель рода человечьего.

— На адское золото прельстился — вот и сам, соколик, чуть не погорел в адовом пламени! — говорили Роме. По ночам тот стонал, как плакучая баба, и клал перед семисвечником земные поклоны всем своим богам до полного изнеможения.

Вскоре восточный коммерсант, на которого, по словам видевших его, «снизошла пахондрия», отправился пешком к святому Макарию. Его не раз встречали неподалеку от обители, где Рома продавал паломникам клубнику и довольно складно чесал на русском языке: «А вот кулубничка отборная, неподзаборная! Ягода затейная — первостатейная! Каждый кус — на медовый скус! Покупай и лопай, хошь попой!!!»

Торговля его пошла было в горку, но тут возникло некое дело о конокрадстве, а за ним — другое, вовсе темное уголовное дело, и господин Тер-Хачатрян вынужден был навсегда исчезнуть из поля зрения жителей Нижегородской губернии и переселиться на остров Сахалин в Корсаковскую ссыльно-каторжную тюрьму, став одним из первых ее обитателей.

Полиция схватила еще двух пособников преступления в театре. Ими оказались небезызвестные господа Хондрик и Жихарка. Обоих голубчиков взяли на следующий же день тепленькими, в трактире, где побитые накануне комедианты пропивали полученный за спектакль аванс. С подозреваемых спустили три шкуры, но так ничего путного не добились. Ни на один из вопросов следствия ни Жихарев, ни Хондрюков толком не ответили. Даже в описании внешнего вида «карбонариев» их показания петляли, путались и в итоге сбивались на полную чушь. Нарышкин у них выходил то кривоглазым, то вполне зрячим, Степан описывался как вредоносный подозрительный елемент: «Сразу видно езуит или поп-растрыга». Терентий по всем признакам был то ли пиратом, то ли дворецким, а итальянская примадонна оказывалась «патшей девкой Катькой», которая сожительствует с черным ефиопом — главарем банды. Сам полицмейстер, обломав о спины бестолочей сотню розог, в конце концов вынужден был признать, что дурней-актеришек просто использовала очень хитрая и опасная шайка врагов престола. В итоге, Жихарева и Хондрюкова в очередной раз выпороли теперь уже для порядка и отпустили восвояси с отеческим наставлением больше в театрах не представлять.

Выяснилось, что из города бесследно пропал один из главных обвиняемых — антрепренер постановки и автор крамольной пиесы господин Рубинов. Пришлось признать, что под маской безобидного пьяницы долгие годы скрывалась подлая личина гнусного вольтерьянца. Исчез и хозяин гостиницы, в которой останавливались карбонарии.

Как не пытались местные власть имущие замять дело, история все-таки вышла громкая. Недоброжелатели, как и предполагал губернатор, дали знать в Петербург. Из столицы прибыл чиновник по особым поручениям и так-то он ловко все раскрутил, что на стол самому шефу жандармов лег весьма тонко составленный и политически грамотный доклад. Оказалось, что в Нижнем уже давно действовала группа революционно настроенных заговорщиков, имеющих целью посеять смуту в экономическом сердце России, вызвать брожение в среде купечества и части так называемого «прогрессивного дворянства», а также провести серию громких акций: поджогов, налетов и убийств высокопоставленных государевых слуг.